Содержание
Русский ампир в архитектуре
Русский ампир — художественный стиль начала 19 в., который особенно ярко проявился в архитектуре, дизайне интерьеров, декоративно-прикладном искусстве столицы российской империи — Петербурге. Стиль сложился под влиянием французского ампира после победы России над Наполеоном в войне 1812—1815 гг.
Русский ампир – арка Генерального штаба в Петербурге по проекту архитектора К. Росси в 1820-1829 гг.
Венский конгресс 1815 г. — общеевропейская конференция, определившая границы европейских государств после наполеоновских войн.
Историки отмечают парадоксальность того, что ампир – имперский стиль наполеоновской эпохи, — прижился в стране, победившей Наполеона, в отличие от других стран антинаполеоновской коалиции – Германии и Австрии. Однако моду на ампир в России можно объяснить появлением претензий Российской империи на диктат в Европе, тенденция которого наметилась после Венского конгресса 1815 г.
Кроме того, в России была сильна мода на все французское, даже во время войны. На волне триумфальной победы над наполеоновской Францией имперский стиль стал олицетворять торжество государственности, монархической власти.
Русский ампир должен был продемонстрировать властителям Европы, что теперь Россия является наследницей Рима (Москву называли третьим Римом, а Петербург – четвертым Римом). Победа над Наполеоном доказала это право.
Пьер Верле (фр. Pierre Verlet), 1908 —1987гг. Французский искусствовед.
Такова была идеологическая основа русского ампира. Российский ампир смог воплотить основную идею Петра Великого – воспеть мощь Российской империи. Однако русский ампир отличался большей живописностью и изяществом, что отмечал в своих исследованиях П. Верле.
Виды русского ампира
«Русский ампир» делится на две разновидности: петербургский (столичный) и провинциальный.
Стиль ампир в России особенно ярко проявился в архитектуре Петербурга во второй четверти 19 века.
Архитектуру этого периода нередко называют александровским классицизмом.
Однако александровский классицизм ориентирован на греческую античность в отличие от ампира, в основу которого легла античная классика Римской империи. Для русского ампира также как и для наполеоновского характерно использование изображений римских щитов, факелов, стрел, венков из дубовых листьев, орлов.
Московский ампир (и провинциальный) того периода практически не затронул официальные здания, отразившись в декоре монументов и памятников, а также в частных строениях.
Архитектор Карло Антонио де Росси
Карло Антонио де Росси — Carlo di Giovanni Rossi; (1775—1849гг.) Российский архитектор итальянского происхождения. По некоторым данным родился в Венеции, в Неаполе провел юные годы. С 1780-х гг. семья Росси жила в Петербурге. После окончания Отечественной войны 1812 г. работал в Петербурге. .
Жесткость и холодность французского ампира в русском варианте стиля смягчил архитектор итальянского происхождения К.
Росси.
Благодаря творчеству К. Росси русский ампир отразил триумфальный, державный настрой империи.
Первый проект архитектора – парадная набережная от Зимнего дворца до Сенатской площади. Под руководством К. Росси возведены дворец императрицы Марии Федоровны на Елагином острове, ансамбль Дворцовой площади, Синода.
К. Росси спроектировал арку Главного штаба с триумфальной колесницей древнеримской богини победы – Виктории.
Арка Генерального Штаба. Архитектор К. Росси. (1820-1829 гг.).
Александровская колонна, созданная архитектором О. Монферраном в 1834 г. по замыслу К. Росси напоминает Колонну Трояна в Риме. Построена ахитектором О. Монферраном по замыслу К. Росси, (1829-1834 гг.).
Материал – монолит розового гранита. Венчает колонну фигура ангела с крестом (скульптор Б. Орловский). Бронзовые барельефы на пъедестале включают изображения древнерусских кольчуг, шишаков, щитов.
umi-cms.ru/TR/umi»>Александровская колонна. Колонна была создана по указу императора Николая I в память о победе Александра I над Наполеоном.
Создана в 113 году н. э. в честь победы Трояна над даками. Высота колонны — 38 м, вместе с пьедесталом. Выполнена колонна из Каррарского мрамора. На фундаменте колонны рельефный декор, изображающий военные доспехи и побежденных варваров (2500 фигуры, 154 сюжета).
Произведения К.Росси отражают триумф России в победоносной войне и создания образа Петербурга как «четвертого Рима». Городские ансамбли, созданные архитектором, охватывают широкие пространства и формируют облик Петербурга как имперского города.
Архитектор Василий Петрович Стасов
Василий Петрович Стасов (1769—1848гг) – российский архитектор.
Другим видным архитектором стиля ампир в России был В. П. Стасов. С 1808 г. Стасов работал на строительстве Петербурга.
Стасов является автором Гвардейских соборов — храмов гвардейских полков, расквартированных в столице: Спасо-Преображенского (1827—1829 гг.
) и Свято-Троицкого (1827—1835 гг.).
Троицкий собор Измайловского полка (на границе петербургской Коломны) с большими куполами, колоннами и крупным рельефным фризом (работа скульпторов С. И. Гальберга, И. И. Леппе). Кроме того Стасов — создатель двух Триумфальных ворот в Петербурге.
Нарвские Триумфальные ворота (1827—1834гг.) – заменили деревянные, которые архитектор Дж. Кваренги построил в 1814 г. — под ними проходили полки, возвращавшиеся с победой из Франции.
Триумфальные ворота строились из кирпича, а сверху обшивались медью. Медная скульптурная группа, венчающая ворота, изображает фигуру Славы с пальмовой ветвью и лавровым венком в руках — символами мира и славы ( кони – скульптор П.К. Клодт, колесница — В.И. Демут-Малиновский, фигура Славы — С.С. Пименов). На пьедесталах в нишах между колоннами — фигуры воинов в древнерусских доспехах (скульпторы С.С. Пименов и В.И. Демут-Малиновский). Над фигурами высечен и позолочен список полков русской армии, которые принимали участие в войне 1812 года.
На карнизе — фигуры духов славы и мира, между ними — перечень битв, в которых они участвовали. Также ворота украшены именем царя-освободителя Александра I.
Нарвские триумфальные ворота на площадь Стачек. 1827—1834 гг. Архитектор В. П. Стасов в память о победе в Отечественной войне 1812 г. Возведение начато 26 августа 1827 года, в годовщину сражения при Бородино.
Московские триумфальные ворота (1834—1838гг.) в Петербурге возведены в память победоносного завершения русско-турецкой войны 1829 г. и подавления в 1831 г. польского восстания. Композиция Московских триумфальных ворот не совсем характерна для ампира, так как строение напоминает не римскую триумфальную арку, а греческие пропилеи.
Пропилеи в античной архитектуре — строение, оформляющее вход на площадь.
Триумфальные московские ворота оформлены колоннами дорического ордера из чугуна, над ними находится фриз, на нем тридцать крылатых фигур несут щиты с российскими гербами — городов, полки которых участвовали в сражениях.
Вверху установлены восемь пятиметровых композиций из древнеримских военных атрибутов (скульптор Б. И. Орловский).
Московские триумфальные ворота в Петербурге.1834—1838 гг. Архитектор В. Стасов.
Период развития русского ампира в архитектуре первой половины 19 века иногда называют «николаевским» (правление Николая I (1825—1855гг.)). Есть также мнение, что николаевский ампир – это последняя завершающая стадия русского классицизма, его т.н. «казенная версия».
В этот период стиль был более всего характерен для северной столицы — Петербурга. В то же время в загородных резиденциях царя больше преобладал романтический классицизм в неоготическим направлением, а храмы возводились в русско-византийском стиле.
В архитектуре Москвы после пожара появились новые строения с ампирским декором, в котором присутствовали орлы, факелы, венки, стрелы. Но при этом композиции зданий соответствуют типу классической московской городской усадьбы.
Гораздо позже ампир возродился в Советской России как символ могущества Советского Союза. Это произошло в период правления И.Сталина в 1930-1950 гг. Для сталинского русского ампира характерны величественность, помпезность, мощь. О сталинском ампире вы можете прочитать в статье «Сталинский ампир в архитектуре».
автор: Марина Калабухова
Ампир в архитектуре и интерьере: что это, особенности, фото
Что такое ампир, как он появился и какие элементы нужны, чтобы создать в помещении характерную для этого стиля атмосферу, — разбираемся вместе с экспертом
Мемориал Джефферсона в США
(Фото: Pixabay/Pexels)
Ампир (от французского empire — «империя») появился во время правления Наполеона Бонапарта (1804–1815 годы). Стиль стал продолжением классицизма, который заимствовал основные идеи из архитектуры Древней Греции и Рима.
Создателями стиля ампир считаются Шарль Персье и Пьер Фонтейн. Этих французских архитекторов можно назвать придворными дизайнерами Наполеона — они получали заказы от всего императорского двора.
- Что такое ампир
- Стиль ампир в интерьере
- Ампир в архитектуре
Эксперт в этой статье: Елизавета Лихачева, искусствовед, директор Музея архитектуры имени А. В. Щусева
adv.rbc.ru
Что такое ампир
Ампир появился во времена правления Наполеона
(Фото: Denis Doukhan/Pixabay )
Во время расцвета Франции в начале XIX столетия Наполеон стремился подчеркнуть могущество империи, и это вслед за политикой отражалось в архитектуре и интерьерах. «Появление ампира связано, разумеется, с правлением Наполеона I Бонапарта и с общим интересом к Римской империи, к античности, — рассказывает Елизавета Лихачева.
— Как правило, здания и монументы, которые строятся в этот период, в своем убранстве используют военную атрибутику: щиты, луки, плюмажи, лавровые венки, рог изобилия, то есть все то, что так или иначе отражает тему войны, военных действий, победы. Именно этими элементами римляне украшали свои триумфальные арки и здания. Поэтому, когда Наполеон строит новое государство с собой во главе в качестве императора, он обращается к стилю единственной империи, которая вообще пользовалась хоть каким-то авторитетом у европейцев, — к Римской».
Стиль ампир в интерьере
Ампир подчеркивал атмосферу могущества империи и власти
(Фото: Werner Weisser/Pixabay )
Интерьеры в стиле ампир должны были производить мощное и строгое впечатление. Такой эффект достигался благодаря обилию массивных элементов, симметричным и жестким планировкам, а также использованию большого количества прямых линий и острых углов.
Орнаменты
Мальмезон — усадьба в 20 км от Парижа, наиболее известная как частная резиденция Наполеона Бонапарта и Жозефины Богарне
(Фото: Gerhard Bögner/Pixabay)
Позолоченные украшения были очень популярны и стали характерной чертой того периода. Многие интерьеры украшали пилястры и колонны времен Римской империи. Львы, орлы, вазы, сфинксы и пальмовые листья, рога изобилия и мифологические существа — распространенные декоративные мотивы периода расцвета ампира. Орнаменты в военном стиле (трофеи, гербы, шпили) тоже встречались достаточно часто.
Цвета
В интерьерах обычно использовались смелые цветовые сочетания. Золото орнамента контрастировало с темно-зелеными, синими или красными оттенками обивки мебели. Светлые цвета использовались для стен и потолков. В каждой комнате была своя палитра, обычно только с одним темным цветом.
Отделка
Самым популярным материалом для пола был паркет. В некоторых комнатах встречался мрамор, а тронные залы часто украшали коврами. Вместо картин чаще использовались большие зеркала, которые расширяли пространство и обеспечивали обилие света. Потолки украшали массивные бронзовые люстры.
Мебель
Мебель в стиле ампир
(Фото: Ian Kelsall/ Pixabay )
Для обшивки использовали блестящие ткани: атлас, шелк и бархат. Ими же могли покрыть стены. Над роскошными кроватями часто висели широкие балдахины. Предметы мебели, как и весь интерьер, в основном состояли из прямых линий и форм, выглядели достаточно массивно.
Материалы
В интерьерах стиля ампир предпочтение отдавалось дорогим, роскошным материалам: мрамору, золоту, красному дереву, дубу, драгоценным камням. Каждая деталь должна подчеркнуть масштаб, создать ощущение власти и величия.
«В России разновидностей интерьерного ампира несколько: времен правления Павла I, Александра I и ампир «раннего Николая I», — рассказывает Елизавета Лихачева. — Это, как правило, очень простая мебель, обычно светлых тонов. Хотя, например, в позднем ампире в начале николаевского правления используется темное дерево — тонированное либо орех. Но чаще всего это обычная или карельская береза, ель. На подлокотниках кресел или спинках кровати можно встретить птичьи головки, хотя есть мебель стиля ампир вообще без декора». Для российского ампира, говорит эксперт, характерна спокойная по характеру мебель без каких-то ярких черт — например, круглые или овальные столы светлого дерева с темными вставками без изображений.
Мальмезон. Спальня императрицы. Проект Ш. Персье и П. Фонтена. Франция
(Фото: wikipedia.org)
«Очень популярны были имитации римских масляных ламп.
Хрусталь, богатое убранство больше относится к предыдущей эпохе, барокко. Еще ампир — это всегда бронза, иногда позолоченная. Также очень популярными были ампирные часы, их до сих пор можно найти в большом количестве в антикварных магазинах», — добавляет Елизавета Лихачева. Чаще всего это каминные часы из позолоченной бронзы, с металлической или каменной подставкой на бронзовых ножках и незамысловатым орнаментом: амур, который держит стрелу, или сюжет из греческой классики, римской поэзии.
Сегодня воплотить ампир в интерьере очень сложно, пожалуй, даже невозможно, считает эксперт. «Ампир в квартире смотрится как минимум странно. И если говорить о современной мебели и предметах интерьера в этом стиле, то, на мой взгляд, их не существует, — говорит Лихачева. — Особняк в стиле ампир построить более реально, но для этого надо нанять хорошего архитектора, он спроектирует каждую деталь. Есть итальянские фабрики, которые производят предметы интерьера в классических стилях и мебель по лекалам 150–200-летней давности.
В любом случае в этом стиле нужно выдерживать все — от подъездной дорожки до спальни, это довольно дорого и сложно. Особенно не стоит делать, на мой взгляд, ампирную кухню. Во-первых, это дико смотрится, а во-вторых, она ужасно неудобная, потому что ордерные элементы и пилястры надо мыть, за ними надо ухаживать и содержать в должном виде. Это редко кто умеет».
Ампир в архитектуре
Сенат США
(Фото: Thuan Vo/Pexels)
Основанный на архитектуре античности и элементах Римской империи, ампир процветал в разных странах, и в каждой из них проявлял себя по-своему. Но везде можно отметить характерные элементы стиля — колонны (чаще римско-дорический ордер, реже коринфский), строгий и лаконичный декор, ограниченный выбор цвета.
«Чаще всего здания в стиле ампир в России — желтого цвета. Началось это как раз с Наполеона, когда Александр I побывал в Париже после победы над ним.
Французский император еще до войны издал специальный указ, согласно которому все дома в Париже должны быть окрашены в три цвета: голубой, зеленый и желтый. Александр это увидел и ему так понравилось, что, вернувшись в Россию, он тоже приказал красить дома только в три цвета, — рассказывает Елизавета Лихачева. — В основном русские зодчие выбирали желтый, потому что он на фоне мрачного неба и белого снега смотрелся наиболее выигрышно».
В Англии ампир не очень прижился, а вот в России и США расцвел в полной мере, говорит эксперт. «В США довольно много интересных, ампирных, под Рим сделанных сооружений. Самые известные — мемориал Джефферсона и здание американского Сената. Там намешаны и ампир, и барокко. Довольно забавно, что купол здания Сената США проектировался в том числе по чертежам Огюста Монферрана», — отмечает Лихачева.
Франция
Малая Триумфальная арка на площади Каррузель. 1808. Париж. Архитекторы Ш. Персье, П. Фонтен
(Фото: Bronisław Dróżka/Pixabay )
Бонапарт был вдохновлен мощью и монументальностью Римской империи, а после египетского похода также увлекся историей и культурой Древнего Египта.
Поэтому во французских архитектурных сооружениях и интерьерах того времени преобладают характерные для ампира симметрия и строгое планирование, прямые линии и острые углы, массивные элементы и военные мотивы.
В период его правления в стране появляются такие здания и памятники, как церковь Мадлен Виньона, Триумфальная арка Шальгрина в Этуаль, а также Триумфальная арка Персье и Фонтена в Париже и Вандомская колонна Гондуэна и Лепера.
Наполеон I лично посетил французские текстильные, фарфоровые и мебельные мастерские: декоративно-прикладное искусство должно было служить продвижению его правления. Старинные формы и орнамент, встречающиеся еще в стиле Людовика XVI, были в результате дополнены имперскими символами Наполеона, к которым относились пчела, буква N, окруженная лавровым венком, звезда, орел и экзотические иероглифические мотивы, взятые из египетской кампании (май 1795-го — октябрь 1799-го).
Швеция
В Швецию наполеоновский стиль привез имперский маршал Бернадотт, впоследствии ставший королем Швеции и Норвегии и правивший как Карл IV Юхан.
Ампир оставался популярным в Скандинавии и после того, как вышел из моды в остальной Европе.
Россия
Ампир в России: Александринский театр в Санкт-Петербурге
(Фото: wikipedia.org)
В России ампир начал набирать популярность примерно в то же время, что и во Франции. Стиль складывался под влиянием наполеоновской империи, обладая при этом собственными оригинальными чертами. Базой стала архитектура античности, традиции Древнего Рима и Древней Греции, однако в развитии отчетливо прослеживались и проявления русского классицизма.
Расцвет стиля пришелся на правление Александра I — после победы над Наполеоном. «Ампир в России расцветает уже после 1812 года, когда семантика военной победы от Наполеона переходит по наследству или как трофей в Россию, — рассказывает Елизавета Лихачева. — Это прежде всего итальянцы Бове и Росси, это Стасов и Монферран, который строит Исаакиевский собор — один из важнейших монументов, связанных с победой над Францией, а точнее, победой над Наполеоном».
Ампир прижился в России: по сути, именно в этом стиле выстроен весь парадный Санкт-Петербург: Александринский театр, Вагановское училище, Михайловский дворец, Исаакиевский собор, Казанский собор. Москва отстраивалась в стиле ампир после пожара под руководством Бове и Жилярди (швейцарский архитектор, который приехал в Россию). «Это перестройка Московского университета — благодаря Жилярди там появляются ампирные элементы. Это московский Манеж, Большой театр, огромное количество всевозможных особняков желтого цвета с колоннами и портиками», — говорит Лихачева.
Ампир в России: Исаакиевский собор в Санкт-Петербурге
(Фото: Akarasa Studio/Pixabay)
После войны в стиле ампир были восстановлены усадьба Тургенева, дом Сытина, постройки Гоголевского бульвара. «Многочисленные ампирные элементы появляются и в советской архитектуре: военная тематика была более чем уместна в стране, победившей нацизм.
Примеры сталинского ампира: здание Министерства обороны на Знаменке, четвертая очередь московского метро (Кольцевая линия). Она вся ампирная, но особенно прекрасна в этом отношении станция метро «Октябрьская» — фактически это военный храм, — перечисляет Елизавета Лихачева. — Станция метро «Таганская» более барочная, но ампирная тема присутствует и там. И конечно, стоит вспомнить архитектурные элементы московских высоток: если к ним подойти близко, то найдутся и триумфальная арка, и картуш, и лавровые венки».
Читайте также: 7 самых интересных зданий Петербурга, которые вас удивят
Российская Империя | История, факты, флаг, расширение и карта
Российская Империя
Смотреть все СМИ
- Дата:
- 2 ноября 1721 г. — 15 марта 1917 г.
- Основные события:
- Русская революция
Русско-японская война
Русско-турецкие войны
Русская революция 1905 года
Крымская война
- Ключевые люди:
- Петр I
Екатерина Великая
Сергей Юльевич, граф Витте
Константин Петрович Победоносцев
династия Романовых
- Похожие темы:
- славянофил
Манифест освобождения
декабрист
западник
- Похожие места:
- Россия
Москва
Санкт-Петербург
Киев
Просмотреть весь связанный контент →
Российская Империя , историческая империя, основанная 2 ноября (22 октября по старому стилю) 1721 года, когда Российский Сенат пожаловал Петру I титул императора (императора) всея Руси.
Отречение Николая II март 15 декабря 1917 года ознаменовался концом империи и ее правящей династии Романовых.
Узнайте о могущественном царском правлении огромной Российской империи, покрывающей одну шестую поверхности Земли
Посмотреть все видео к этой статье
Империя зародилась, когда русское дворянство искало новую родословную для своей монархии. Они нашли его в Михаиле Романове, молодом боярине (дворянине), избранном царем в 1613 году. Ранние Романовы были слабыми монархами. Коронованный в 17 лет, Михаил разделил престол в решающие годы своего царствования со своим отцом, патриархом Филаретом. Сын Михаила Алексис взошел на престол в 1645 году в возрасте 16 лет; он находился под сильным влиянием сначала Бориса Ивановича Морозова, а затем патриарха Никона. Федор III, которому на момент восшествия на престол в 1676 году было всего 14 лет, также уступил много власти фаворитам. Несмотря на это, все трое были народными царями, оставившими после себя хорошую репутацию в народе и которых славянофилы XIX в.
ХХ века идеализировали русских монархов как образец. Правительство в этот период обычно находилось в руках лиц, которые по тем или иным причинам пользовались личным влиянием на царей. Народное недовольство обычно оборачивалось против этих фаворитов, а не против самого царя, например, во время городских восстаний (1648–50), приведших к ссылке Морозова, и великого крестьянского восстания (1670–71) под предводительством казака Стеньки Разина.
Теоретически русская монархия была неограниченной, да и вообще не было никаких гарантий, ни юридических, ни экономических, против произвола царской власти. На практике, однако, степень контроля, который он мог осуществлять над империей, была фактически ограничена размером страны, неадекватностью администрации и в целом несовременной концепцией политики. Вследствие этого подавляющее большинство жителей редко ощущало на себе тяжелую руку государства, которое ограничивало собственные полномочия поддержанием порядка и сбором налогов. Некоторые из мнимых подданных царя, такие как жители Сибири и казаки, жили вполне автономными общинами, лишь номинально подчиняясь царской власти.
Снаружи внутри, внутри снаружи: Россия как империя на периферии
Хотя сравнения между падением СССР и других империй могут быть в какой-то степени полезными, в конечном итоге они не принесут результата.
Первоначально это эссе было опубликовано под заголовком «Россия как империя и периферия» в «О России: перспективы семинара в Энгельсберге, Axess», подготовленном в сотрудничестве с Фондом Акселя и Маргарет Экс:сон Джонсон, 2008 г. .
В течение многих лет моим главным ориентиром в понимании истории России было понимание России как империи и периферии. Я провел большую часть своего времени либо рассматривая Россию с точки зрения империи и периферии, либо сравнивая Россию с другими имперскими и периферийными государствами.
Империя — достаточно простая идея. Оно подразумевает огромную власть, а также государство, управляющее обширными территориями и многими народами. Империя для меня также подразумевает антитезис народного суверенитета и национализма, которые являются двумя доминирующими идеологиями современного мира.
Периферия означает, что Россия находилась на краю Европы и, в более широком смысле, западной цивилизации как с точки зрения власти, так и с точки зрения ценностей. Ее элиты часто расходились во мнениях относительно того, принадлежит ли Россия «Западу» или же она представляет собой отдельный мир. Большая часть современной российской истории была обусловлена решимостью российского государства конкурировать с «западными» великими державами. Исторически эта решимость была обусловлена прежде всего соображениями безопасности и власти, но свою роль также сыграли опасения по поводу идентичности и статуса России.
Очевидно, империя и периферия не объясняют всего в русской истории. Основные элементы российской идентичности восходят к эпохе до того, как Россия стала империей и до того, как подъем Европы к мировому господству сделал концепцию периферии полезной. Эти элементы включают в себя природную среду, то есть почву, климат и обширные евразийские леса и степи, в которых выросло русское общество.
К ним относится и православная церковь, не только в отношении ее догматов и практик, но и в отношении того, как православие отличало русских от всех их соседей – латинских христиан, мусульман и язычников. Наконец, существовала монархия, более близкая к Европе, чем к имперской монархии в Китае или исламском мире, но, тем не менее, принципиально отличающаяся от европейских традиций феодализма со всеми вытекающими отсюда представительными институтами и концепциями прав и договоров.
Просто перечислить эти три ключевых элемента традиционной русской идентичности — значит подчеркнуть, как много изменилось в 1917 году. Монархия и церковь не только были полностью исключены из новой российской идентичности, которая должна была уходить корнями в успешную социалистическую современность. То же самое было и с крестьянством, которое для многих дореволюционных народников было сущностью России и мишенью их лояльности. Из всех этнических общностей империи первыми, кого массово депортировали в советское время, были казаки, сформировавшие еще одну ветвь российской идентичности.
Вероятно, правильно будет сказать, что советский режим искоренил больше элементов традиционной русской идентичности, чем это было в случае с большинством нерусских меньшинств. Конечно, для этого была веская причина. Для советских правителей было крайне важно изменить лояльность и менталитет основной этнической группы в своем государстве.
Со временем в советский канон вкрались некоторые элементы старой России, хотя и в видоизмененном виде. Массовая грамотность и культурная контрреволюция 1930-х годов сделали Пушкина общим узлом для всех россиян. Хотя монархия Романовых дореволюционных десятилетий и советский режим основывались на очень разных концепциях, оба отвергали западную демократию. Некоторое старое отношение к власти не только сохранилось, но даже укрепилось при советской власти. То же самое было и с представлениями о России как о великой державе, но также и о государстве, находящемся под постоянной угрозой. СССР унаследовал тех же соседей и многие из тех же геополитических императивов, что и Романовы.
Но монархия и ее элиты считали себя частью европейского концерта великих держав. С большевизмом пришла точка зрения, которая рассматривала международные отношения как игру с нулевой суммой между капитализмом и социализмом, а роль России заключалась в том, чтобы положить конец истории, приведя великое мировое движение к триумфу коммунизма. Даже в большей степени, чем в случае с монархией, власть и цели Советского Союза были поистине имперскими по своим масштабам.
Чтобы быть первоклассной державой и империей, Российскому государству требовалась потрясающая способность мобилизовать ресурсы из населения, которое обычно было более бедным и всегда гораздо более рассеянным, чем у его конкурентов. В восемнадцатом веке и первой половине девятнадцатого века, когда царская внешняя политика была наиболее успешной, ключом к российской власти были крепостничество и вестернизация российской элиты. В этом контексте полезны сравнения с Османской империей. Как и Романовы, османы правили империей на периферии Европы, которая в восемнадцатом веке столкнулась с вызовом растущей мощи Европы.
Однако, в отличие от Романовых, османам не удалось создать пехотную армию европейского образца, а также финансовую и административную базу, на которой должна была основываться такая армия. В значительной степени эта неудача была связана с его неспособностью дисциплинировать или вестернизировать элиты империи. Цена неудачи была высока, что в конечном итоге повлекло за собой этническую чистку мусульман на большей части северных окраин империи (Балканы и Кавказ), европейское господство и даже колонизацию части центральных районов мусульманской общины. Но и для русского общества цена успеха царизма была высока. В том числе революция 1917, которая в значительной степени подпитывалась ненавистью к крайне репрессивному и безжалостному государству, управляемому элитой, которая широко воспринималась русскими массами как не только эксплуататорская, но и культурно чуждая.
Однако успех или неудача российской внешней политики также в значительной степени зависели от международного контекста в ту или иную эпоху.
Успех России в 1700–1815 годах во многом был обусловлен тем, что из пяти великих держав она была единственной, у которой не было постоянного заклятого врага, и поэтому она могла натравливать своих соперников друг на друга. В девятнадцатом веке это изменилось во многом не в пользу России. Британцы и французы объединились, чтобы победить Россию в Крымской войне 1854–1856 годов. Пруссия и Австрия, давние соперники, начали консолидацию германского блока в Центральной Европе в 1879 году.. В течение следующего столетия международная политика в значительной степени вращалась вокруг борьбы между тремя блоками, которые были объединены геополитическими интересами и идеологией, но также и в некоторой степени этничностью. Огромной ценой Россия победила германский блок в 1945 году. Затем она разрушила себя в борьбе за мировое господство с англо-американским блоком , составившим ядро и определившим значение «Запада».
Победа большевиков в 1917-1921 годах во многом была обусловлена международным контекстом.
В мирное время другие европейские державы никогда бы не позволили России стать штабом международной социалистической революции и отказаться от своего огромного международного долга. Только в контексте европейской войны, которая истощила другие державы и заставила их перегрызть друг другу глотки, большевистская революция могла выжить. Ленин признал это. Его теория империализма утверждала, что капиталистические державы обречены сражаться друг с другом за рынки и дешевые ресурсы, и что в результате социализм восторжествует. Когда Вторая мировая война привела к тому, что сначала Восточная Европа, а затем Китай попали к коммунизму, теория выглядела хорошо. Однако впоследствии оно было утрачено, когда весь капиталистический мир объединился под американским руководством, а международное коммунистическое движение раскололось между Россией и Китаем, что создало огромную дополнительную нагрузку на советские военные и экономические ресурсы.
В последние годы существования СССР я склонялся к тому, чтобы объяснять современные события по образцу, установленному предыдущими циклами модернизации, инициированными сверху государством и призванными обеспечить выживание России как великой державы в жестко конкурентном мире, где доминирует Запад.
. Первым таким циклом, который я назвал «догоняющим Людовика XIV», была борьба за то, чтобы стать европейской великой военно-финансовой державой. Поражение Александра I над Наполеоном ознаменовало успех в этом предприятии, но его настигло влияние промышленной революции, которая к середине девятнадцатого века изменила баланс сил в Европе. В Крымской войне 1854–1856 гг. Россия воевала техникой доиндустриальной эпохи, тогда как ее противники применяли нарезное оружие, железные дороги, пароходы и телеграф.
Таким образом, Александр II запустил второй великий цикл модернизации, чтобы обеспечить выживание России как великой державы в индустриальную эпоху. Этот второй цикл охватывал революцию 1917 года. Поражение Сталиным Германии знаменовало собой успех России (прежде всего в грубом выражении, которое означало выживание и имело наибольшее значение для правящих элит) в этой второй волне. Однако глобальная капиталистическая экономика в очередной раз подшутила над победившей Россией, перешагнувшей к XIX веку в постиндустриальную эпоху.
70-х годов и угрожая Советскому Союзу отсталостью, унижением и незащищенностью, если он не догонит. В этом заключалась самая основная причина перестройки.
Параллели между Горбачевым и Александром II работали, потому что оба работали в эпоху, когда либеральные идеи были на подъеме. Во времена Гладстона и Рейгана либеральный капитализм и либеральная политика казались путем к успешной и, следовательно, могущественной современности. Любому, кто хоть немного знаком с дилеммами, с которыми столкнулся Александр II, нетрудно было предсказать многие из проблем Горбачева. Авторитарное, многонациональное, имперское государство, поддерживаемое силой и инерцией, рисковало многими опасностями, проводя либеральные реформы. Незнание советской элитой дореволюционной российской истории сделало ее гораздо более слепой к этим опасностям, чем следовало бы.
Не все, что произошло в России с 1991 года, можно объяснить наследием империи. Глобализация имеет много врагов даже в обществах, чье богатство, институты и история обеспечивают некоторую защиту от нее.
Между 1914 и 1945 годами эти враги торжествовали почти повсюду в Европе, когда первая волна либеральной глобализации распалась. Во второй волне глобализации Россия в 1990-х годах столкнулась с либерально-капиталистическим ураганом без каких-либо эффективных средств защиты — юридических, социальных или психологических.
К этому добавилось влияние потери империи. Чтобы поместить распад СССР в британский контекст, нужно представить Британскую империю, распавшуюся в одночасье в 1930-х годах, когда она уже утратила часть своего блеска, но, тем не менее, большинство британцев по-прежнему рассматривала ее как часть природы и в основе своей благотворную. . К распаду империи нужно было бы добавить отделение Шотландии (Украина) и Уэльса (Беларусь), свержение монархии и парламентской системы правления. Экономическая депрессия хуже, чем 1930 тоже надо учитывать. Такое сочетание привело бы в восторг даже флегматичного англичанина той эпохи. Во многих отношениях меня удивляет, насколько относительно ограниченной до сих пор была реакция России.
Поэтому неудивительно, что нынешнее принятие населением стабильного авторитарного правления не вызывает удивления. Учитывая российскую историю, совсем не удивительно, что многие символы и аргументы могут быть мобилизованы националистическими элитами, стремящимися восстановить авторитарную систему правления и вновь утвердить российскую гордость и влияние.
Сравнение с концом империи в других местах действительно помогает взглянуть на современные российские проблемы в перспективе. Легче во всех отношениях избавиться от заокеанской империи, чем от сопредельной сухопутной. У англичан, французов и голландцев были империи: русские, австрийцы и турки были империями. Не только география, но и британская конституционная традиция проводила резкое различие между Соединенным Королевством и даже белыми заморскими колониями. Это правда, что и в Британской, и во Французской империях существовали серые зоны. Ирландия и Алжир во многих отношениях были квинтэссенцией колоний, но в институциональном и юридическом плане были частью метрополии.
Это помогает объяснить, почему иметь дело с этими двумя территориями оказалось гораздо болезненнее, чем избавляться от заморских колоний. Например, в случае с Францией бегство из Алжира привело к падению Четвертой республики и даже на короткое время к возможности военного путча в метрополии.
В некоторых отношениях различие между отбрасыванием заморских и прилегающих территорий простое. Например, с тех пор, как британцы покинули Бирму, в некоторых частях этой страны продолжается гражданская война различной степени интенсивности. Однако, поскольку Бирма находится довольно далеко от Кента, англичан это не смущало. Только теперь, из-за постимперской иммиграции, распад Пакистана становится чуть ли не главной угрозой внутренней безопасности британского населения. Безусловно, бывшей имперской метрополии гораздо труднее избежать последствий хаоса в своих бывших колониях, если они являются ее соседями. Это, например, относится к Чечне, которая с 1991 был базой для террористической деятельности в России и источником потенциального хаоса на всем Северном Кавказе.
Верно, что одной из причин, по которой это произошло, является жестокая и неуклюжая реакция Москвы на чеченское сопротивление. Опять же, это не должно удивлять никого, кто знаком с операциями по борьбе с повстанцами в последние годы Британской и Французской империй. Алжир или жестокая британская тактика, используемая для подавления мау-мау в Кении, являются тому примером. Отчасти потому, что они происходили за пределами Европы, британские и французские контрповстанческие действия подвергались меньшей критике со стороны европейского общественного мнения и институтов. Однако воспоминания также могут быть удобными короткими. Французы угнали международный рейс , чтобы поймать алжирского лидера Бена Беллу. Вместе англичане и французы провели Суэцкую операцию в 19 году.56 , чтобы поддержать свою рушащуюся гегемонию на Ближнем Востоке.
Когда британцы, французы, испанцы и голландцы потеряли свои заморские империи, они как государства стали иметь очень ограниченное международное значение.
Крах международного коммунизма и СССР также значительно уменьшил мощь России. Но русские держались за жемчужину в своей имперской короне, а именно за Сибирь. Поскольку цены на нефть и газ по-видимому, останутся очень высокими, это означает, что, в отличие от других бывших империй, Россия потенциально остается великой державой, хотя и не сверхдержавой.
Империя, однако, всегда требует не только ресурсов, но и бремени. Часть логики деколонизации заключалась в том, чтобы сбросить это бремя. Гарольд Вильсон мог заявить, что отныне Британия не будет играть никакой роли в обеспечении безопасности к востоку от Суэца. Учитывая владение Сибирью и Приморьем, ни один российский лидер не мог в одностороннем порядке сократить оборонные обязательства таким образом. В двадцать первом веке Азиатско-Тихоокеанский регион, вероятно, будет гораздо более динамичным, но и гораздо более нестабильным, чем Европа. У России огромная граница с Китаем и крошечное и сокращающееся население Сибири и Дальнего Востока.
Любой, кто знаком с прежней паранойей австралийцев по поводу азиатской демографической «угрозы», может легко представить озабоченность России растущей мощью Китая по ту сторону сухопутной границы.
Сравнение с Австрией дает некоторое представление о современных российских дилеммах, возможностях и соблазнах. Конструировать постимперскую австрийскую идентичность после 1918 года было намного сложнее, чем воссоздавать российскую идентичность после 1991 года. Все русские жили в одном государстве много веков до 1991 года. Никто не сомневается, что Пушкин был русским. Был ли Моцарт австрийцем и что вообще значило быть австрийцем до 1918 года? Это может означать отождествление с Австрийским домом (то есть с Габсбургами) и их империей. Это может повлечь за собой верность своей провинции или немецкому католицизму. Маловероятно, что это повлечет за собой идентификацию со всем этническим немецким населением Австрийской империи. Во всяком случае, союзники-победители не позволили всем этим народам присоединиться к постимперской Австрии.
В самоопределении было отказано судетским немцам, которые вопреки своей воле были включены в состав Чехословакии. Если бы у них был выбор, жители Форальбурга, вероятно, предпочли бы присоединиться к Швейцарии. Похоже, что первоочередной задачей тирольцев было сохранение целостности своей провинции. Для этого очень многие немцы из Северного Тироля предпочли даже быть включенными в презираемую Италию. Тем временем большая часть населения основных австрийских провинций хотела присоединиться к Германии, но им было запрещено это делать.
Не менее важно то, что многие австрийские немцы не приняли гегемонию либеральной демократии и либерального капитализма даже после поражения Австрии и Германии в 1918 году и распада империй Габсбургов и Гогенцоллернов. До 1914 года немцы Центральной Европы создали то, что во многих отношениях было самой динамичной экономикой и культурой в мире. У них были лучшие в мире университеты и самые передовые системы социального обеспечения. Капитализм, который они предложили миру, был более корпоративистским и менее индивидуалистическим, чем его англо-американский аналог.
Возможно, это был азиатский капитализм Ли Куан Ю до своего времени, во главе которого стояли все еще полуавторитарные государства (монархии Гогенцоллернов и Габсбургов), отрицавшие принцип народного суверенитета. Немцы также возглавили международное социалистическое движение, само по себе коллективистское и демократическое, но отнюдь не обязательно либеральное. В 1914 вполне можно было поверить, что двадцатый век в Европе будет принадлежать немцам. Эта германская версия современности не уступила франко-англо-американцам, но потерпела поражение в войне. Когда в 1929 году либеральный капитализм самоликвидировался, неудивительно, что Центральную Германию привлекли местные альтернативы.
Немцам также не нужно было верить, что нынешние геополитические реалии, поддерживавшие либеральную демократию и либеральный капитализм после 1918 были неизменны. Наоборот, было слишком легко увидеть хрупкость версальского порядка. Основная мысль заключалась в том, что в двадцатом веке только русские или немцы обладали ресурсами — экономическими и демографическими — для господства в Европе.
В 1917–198, 1945 и 1988–1991 годах упадок одного обязательно сопровождался подъемом другого. Две мировые войны в Европе были прежде всего борьбой между Германией и Россией за то, чтобы победить своего великого соперника и тем самым завоевать господство в Центральной Европе. Это неизбежно наделило бы их контролем над ресурсами в таком масштабе, что они были бы гегемонами над всем континентом, если только внешняя сила (например, американцы) не вмешалась бы, чтобы остановить их.
Так, как никто не мог предсказать, Первая мировая война закончилась поражением и России, и Германии. Версальский порядок был построен против обеих стран. Это фактически обрекло его с самого начала, если только американцы не были готовы предоставить постоянную военную гарантию этого урегулирования в мирное время. В их отсутствие было невозможно поддерживать европейский порядок, которому не была привержена ни одна из самых могущественных политий континента. Это было особенно верно, поскольку британцы одновременно пытались сохранить глобальную империю на (относительно) сокращающихся ресурсах.
Одна только Франция никогда не смогла бы поддержать версальский порядок. Всегда была вероятность того, что какая-то версия немецкой гегемонии возродится в Центральной Европе, хотя она не обязательно должна была принимать форму гитлеровской версии империи.
Как это часто бывает, сравнения бросают вызов предположениям и открывают неожиданные перспективы, но редко дают ответы на современные дилеммы. Контексты меняются, общества различаются, и непредвиденные обстоятельства имеют огромное значение. Судя по падению предыдущих империй, мы должны были ожидать гораздо более серьезных проблем, чем те, которые произошли на самом деле с 1991 года. Если, например, кто-то думает о роли протестантов в Северной Ирландии или Pieds Noirs , можно было бы предсказать гораздо большие проблемы от 25 миллионов русских в нерусских бывших республиках СССР, чем было на самом деле. Упадок и падение Британской империи произошло на протяжении трех поколений, и на ее британские элиты сильно повлияли представления вигов о законности, политическом компромиссе и согласии.
Тем не менее, он оставил миру индо-пакистанскую конфронтацию, конфликт Израиля с арабским миром и множество более мелких проблем. Упадок и падение Австрийской империи были ключевой причиной двух мировых войн, поскольку Россия и Германия боролись за контроль над охватываемой ею территорией. Опять же, по этим стандартам влияние распада Советского Союза на международные отношения до сих пор было относительно благоприятным. Конечно, слова «пока» уместны: результаты падения империи могут проявиться только через десятилетия.
Во многом, как и прежде, судьба России будет зависеть от международного контекста. Этот контекст сейчас сильно отличается от того, что был в предыдущие эпохи, не в последнюю очередь потому, что существование ядерного оружия делает крайне опасным доведение ссор между великими державами до крайности войны. В целом, однако, мне кажется, что если США и их союзники останутся самыми богатыми и могущественными странами мира и если их версия либерального капитализма останется доминирующей, то велика вероятность, что в конечном итоге эта модель возобладает в России.
слишком. Погубив себя в одной попытке возглавить мир под знаменем российской версии социализма, трудно представить себе какую-либо другую доморощенную идеологию, порождающую нечто подобное динамизму нацизма. В любом случае, Россия сама останется слишком слабой, чтобы возглавить атаку на Запад, хотя она может воспользоваться такой атакой и даже присоединиться к ней, если ее возглавят другие державы. Как сказал адмирал Мэхэн довольно преждевременно в 1899, ключ к будущему, вероятно, будет заключаться в том, обратит ли «Запад» азиатский средний класс в свои ценности.
Таким образом, моя интерпретация истории России как рассказа об империи и периферии является вводящим в заблуждение способом думать о будущей судьбе страны. Во-первых, Россия уже недостаточно сильна, чтобы считаться настоящей империей. Во-вторых, международная система может вернуться к традиционной модели азиатского равенства или даже превосходства над Западом. Поэтому два фактора, которые, по моему мнению, во многом определили современную русскую историю, во многом утратили свою силу.