Ночные хрущевки: Романтика панельных хрущевок и ночного жора

Содержание

Шестьдесят лет назад вышло постановление о строительстве хрущевок

В дни, когда на самых разных уровнях — от правительственных трибун до дворовых лавочек — обсуждают судьбу хрущевок, обреченных на снос, «Родина» решила вспомнить, чем были и остаются эти неказистые по нынешним меркам дома для миллионов наших соотечественников.

Вот снова этот двор,
Мой добрый старый дом.
Я с тех счастливых пор
Три года не был в нем.
На милом этаже
Квадратики огня,
Теперь они уже
Горят не для меня.

Лев Ошанин

Улица Гримау*, дом 16

Удивительно, но в московских Черемушках сохранился дух деревенского добрососедства. Я бродил вокруг дома N 16 по улице Гримау и искал способ познакомиться с его жильцами. Ведь этот дом — одна первых хрущевок столицы, построенная в 1957 году.

Женщина средних лет, заметив чужака, окликнула меня. Пришлось раскрыться: ищу самого-самого старожила.

— Я вам помогу, — сходу включилась незнакомка, оказавшаяся почтальоном Татьяной Ильиничной Музанковой. И тут же принялась нажимать кнопки домофонов и расспрашивать хозяев. Выяснилось, что Виктор Павлович живет в доме с 1974-го, Зинаида Максимовна из 49-й квартиры — с конца 70-х, и, пожалуй, старше Татьяны Сергеевны Беляевой из 55-й квартиры никого нет. Попутно корреспондент «Родины» узнал, что «капремонт за все время делался лишь раз», а вот образцово-показательный фонтан во дворе чистят и подкрашивают регулярно. И что на открытие микрорайона (первого подобного в столице) приезжал сам Никита Хрущев, а потом сюда часто водили иностранные делегации…

По пути в гости к Татьяне Сергеевне есть время вспомнить историю старейшего дома-ветерана и его четырех-пятиэтажных современников.

Дешевле, проще, быстрее!

— Послевоенная Москва была огромным деревянным городом, ветхим и пожароопасным. К тому же в 50х годах резко возросла рождаемость, поэтому правительственное постановление о строительстве массового жилья было как нельзя кстати, — напутствовал меня накануне визита на улицу Гримау историк архитектуры, старший научный сотрудник Музея современной истории России Денис Ромодин: — Нужно было срочно строить жилье простое и доступное народу. Первый панельный 5этажный дом, похожий на тот, что потом назовут хрущевкой, спроектировали и построили в ленинградском микрорайоне Щемиловка под руководством архитектора А. Васильева и инженера З. Каплунова еще в 1955 году. Тогда вовсю шла борьба с излишествами в архитектуре, поэтому ленинградцы существенно сократили метраж комнат, высоту потолков, оставив внешнюю облицовку панелей керамической плиткой.

Но в массовое производство их дом не пошел. Решили, что метраж можно еще убавить, а отделывать плиткой — дорого.

В Москве начали развивать то, что придумали в Ленинграде. Команда инженеров и архитекторов во главе с В. Лагутенко (дедом известного музыканта Ильи Лагутенко) сначала спланировала четырехэтажку, но потом остановилась на пяти. Выше было нельзя: по мнению врачей, высота в пять этажей предельно допустима для здоровья, если не строить лифт. А отсутствие лифта — большая экономия, как и отсутствие мусоропровода. Отказались и от цельных железобетонных панелей в пользу металлических рам из крепкой стали. Дорогую облицовочную плитку заменили простой кафельной. Позднее в некоторых сериях (а их в общей сложности было около десятка) отказались и от балконов.

— Все было подчинено одной цели: дешевле и быстрее, — продолжает рассказ Денис Ромодин. — В итоге дом оказался очень успешным — он собирался за две недели, еще две недели уходило на отделку и — новоселы, вперед! В Москве первые дома построили на улице Гримау.

Прервем ненадолго эксперта. Ведь ваш корреспондент уже звонит в квартиру N 55.

«Мы обнимались со стенами…»

Татьяна Сергеевна Беляева усаживает гостя в кресло в гостиной:

— Я и в самом деле, наверное, дольше всех здесь живу. Мне 88 лет, поселилась в этой квартире в 1968 году. До нас в ней жила сотрудница проектного института связи, где и я работала, но она подала заявление на улучшение условий и квартира по великому везению досталась моей семье. Почему по везению? А мы до этого жили в трехкомнатной коммунальной квартире на Ленинском проспекте, в нашей 23-метровой комнате помещались впятером: мама, дальняя родственница, я, мой муж и сын. И еще шесть человек жили в двух смежных комнатах. По тогдашним нормам новое жилье давали только тем, у кого выходило меньше трех квадратных метров на человека, а у нас получалось — делите 23 на пятерых — больше четырех. Невероятно повезло!

— То-то было у вас радости при въезде…

— Это словами не описать. Когда мы сюда с узелками да чемоданами вошли, то от радости все стенки руками прогладили — вроде как обнимались с квартирой. Счастливы были безмерно: своя ванная (настоящая — не сидячая!), своя кухня, немыслимый метраж…

— Давайте о метраже поподробнее.

— Общая площадь 44,4 квадратных метра, жилая — 29,9. Довольно просторный коридор, а то у некоторых и раздеться невозможно. Не удивляйтесь: в нашем доме не все квартиры одинаковые, расположение дверей, окон отличается. Идем дальше: кухня 5 метров, вторая комната, где сын занимался, — 10 метров и при ней еще маленькая кладовочка. Санузел, как и везде, совмещенный. И главное достоинство нашей квартиры — балкон, он не всем хрущевкам был положен.

— Хрущевки обычно ругают за холод и плохую звукоизоляцию…

— У нас квартира угловая, поэтому поначалу стояли панельная и дополнительно две чугунные батареи, было более-менее тепло. Но после капремонта в 1985-м почему-то поставили только две батареи-гармошки и больше 21 градуса не бывает. А насчет шума — терпимо. Как соседи разговаривают — не слышно, а когда праздники… Так на то они и праздники! У нас ведь в молодости, помню, по двадцать человек на Новый год собиралось. Стол огромный в середину комнаты поставим и — пир горой!

НОУ-ХАУ 60-х

Во многих хрущевках между кухней и санузлом врезалось маленькое, около 40 см, оконце. Обычно оно располагалось под потолком напротив уличного окна. Дело в том, что тогда не редкостью были перебои в электроснабжении. И свет, попадавший в санузел через окно, позволял пользоваться туалетом и умывальником.

РЕКЛАМА 60-х

Преимущества крохотных 4-метровых кухонек обосновывались в документальном фильме того времени: к чему делать кухню просторнее, если «несколько шагов за водой, несколько шагов за солью. .. складываются в километры — для того чтобы приготовить борщ, оказывается, надо пройти 500 шагов».

АНЕКДОТ 60-х

Армянское радио спрашивают, можно ли использовать в спальнях домов-хрущевок ночные горшки. «Конечно, если ручка будет внутрь!»

КОММЕНТАРИЙ ЭКСПЕРТА

Хрущевки выполнили свою историческую миссию

— Знаменитый девятый квартал на улице Гримау, где вы побывали, был показательным, — прокомментировал репортаж «Родины» историк архитектуры Денис Ромодин. — В благоустройстве участвовали архитекторы, они продумывали расположение и мощение дорожек, посадку деревьев, спроектировали симпатичный фонтан во дворе. Но когда строительство было поставлено на поток, о творческом подходе, конечно, забыли. От строительных трестов требовали скорейшего ввода жилья, поэтому за дороги, тротуары, магазины, школы, кинотеатры часто брались уже после въезда новоселов. Нередко забывали про телефонную станцию и тогда одну квартиру на первом этаже временно выделяли под АТС.

Была проблема и с мебелировкой квартир. Не всякие шкафы и кровати из частных домов влезали в маленькие комнаты. Потому и журналы того времени наперебой рекламировали мебель нового типа, которую проектировали в Прибалтике и Москве: откидные кровати, разборные столы-книжки, двери-гармошки…

А строительная мысль шла дальше, вскоре придумали поставлять на стройку не панели, а целые комнаты. Их собирали прямо на заводе, часто уже с оклеенными обоями, набранными полами, с ваннами. Оставалось поставить этот «кубик» на место и подключить коммуникации. На Кунцевском комбинате был запущен экспериментальный цех, начали производить козловые краны — обычные с такой тяжестью не справлялись. Но восстали директора других комбинатов: они только-только наладили конвейерный выпуск панелей. И в Москве новая серия не пошла. Но в других городах, например, Краснодарского края, где панельные дома только начинали строить, этот вариант успешно осуществлялся.

Хрущевки выполнили свою историческую миссию: миллионы советских людей ушли из коммуналок, подвалов, бараков. 90 (девяносто!) процентов населения, жившего в аварийных условиях, были переселены в хрущевки с 1958 по 1968 год. Всего за десять лет!

Недавно в квартиру N 55 пришел ответственный по подъезду, попросил высказаться о судьбе дома. Татьяна Сергеевна подписалась на снос.

— Жалко, конечно, даже сердце щемит. Мы ведь с этим домом сроднились. Но куда мне деваться, у нас в подъезде молодых много, им-то хочется в хороших квартирах жить. Что ж я буду тормозить? — объясняет хозяйка. — Правда, уже лет десять ходят слухи, что наш дом под музей оставят. Может, даже без выселения жильцов…

* Хулиан Гримау — испанский коммунист, казненный франкистским режимом в 1963 году.

Как строили хрущевки: выдержат бомбовый удар

Общество

5193

Поделиться

65 лет назад начался «процесс исторического значения: глобальный исход москвичей из общих ульев в личные гнезда». Именно так сформулировал смысл тех давних уже событий герой культового советского фильма «Покровские ворота» Костик. 31 июля 1957 года ЦК КПСС и Совет Министров приняли постановление «О развитии жилищного строительства в СССР». Этот документ дал старт массовому появлению в Москве и других городах Союза легендарных хрущевок и переезду туда обитателей коммунальных квартир.

Фото: Геннадий Черкасов

В июльском Постановлении было записано принятое «наверху» решение, что отныне следует «в жилых домах, строящихся как в городах, так и в сельской местности, предусматривать экономичные благоустроенные квартиры для заселения одной семьей».

Через эти тесноватые и низковатые «человейники» прошли десятки миллионов советских граждан. Первые такие пятиэтажки появились в стране еще до выхода упомянутого постановления, в 1956-м. В крупных городах их продолжали возводить до 1973 года, а кое-где на периферии – даже до начала 1980-х. Общее количество построенных за это время в стране «хрущоб» измеряется многими десятками тысяч. Удалось найти данные, согласно которым в одной только столице страны к концу 1995 года, когда массовый снос этих зданий еще не начинался, насчитывалось около 11000 хрущевских пятиэтажек, где проживало свыше полутора миллионов москвичей.

Вот лишь несколько примечательных фактов, относящихся к истории когда-то очень популярных домов.

Даешь «убожество»! 

Бывшая сотрудница Госстроя СССР рассказывала автору этих строк, что, когда еще только приступали к проектированию хрущевок, многие архитекторы высказывались категорически против такого убожества. Тогда руководство главка предложило оппонентам: а вы пройдите по коммуналкам – поинтересуйтесь у их обитателей, согласны ли они поменять свое нынешнее обиталище на такое, как вы считаете, «убожество»? Некоторые, действительно, пошли и поинтересовались. Так вот оказалось, что практически все жители коммунальных квартир – за переезд даже в самые примитивные, но отдельные квартиры: «Пусть только пол с потолком не совмещенный будет, а остальное – не важно».

Полметра для умывания

Главной задачей, поставленной перед создателями проектов хрущевок, было обеспечение максимальной экономии при их строительстве. Чтобы снизить стоимость многоквартирных домов проектировщикам дали возможность использовать новые – «оптимизированные», нормативы. При разработке их специалисты предложили, например, снизить высоту потолков с 3 метров до 2,5. Весьма впечатляюще по нынешним временам выглядят стандарты 65-летней давности, относящиеся к размерам так называемой ванной комнаты. Согласно проведенным тогда исследованиям, чтобы нормально умываться, взрослому человеку достаточно всего 50 сантиметров свободного пространства перед раковиной. А чтобы он мог после мытья в ванне или под душем вытереться полотенцем, не ударяясь при этом о стенки, вполне хватит ширины помещения в 110 сантиметров.

Впрочем, название «ванная комната» в данном случае не соответствует действительности. При проектировании новых пятиэтажек пришлось «скрестить» помывочное помещение и туалет. Устройство такого совмещенного санузла для каждой квартиры тоже давало ощутимую экономию при строительстве пятиэтажек.

В Советском Союзе даже были разрешены по этому поводу юмористические выпады (впрочем, никак не влиявшие на наличие в «жилых гнездах» именно совмещенных санузлов). С детства корреспонденту «МК» запомнилась карикатура из журнала «Крокодил». Муж стучит в дверь ванно-туалетного помещения, где моется его супруга: «Дорогая, нырни, пожалуйста! Не могу больше терпеть!»

А это уже фольклор – один из анекдотов того времени: «Армянское радио спрашивают: можно ли использовать в спальнях пятиэтажек ночные горшки? Ответ: «Можно, если у горшка ручка будет внутри».

Здоровые пять этажей

Именно супер-экономичным подходом к созданию новых типовых домов для массовой городской застройки объясняется высота хрущевок. Медики тогда определили, что 5 этажей, это тот максимум, на который может без проблем и вреда здоровью подниматься пешком среднестатистический житель города. Поэтому в нормативных документах по строительству было узаконено правило: в домах не выше 5 этажей лифты устанавливать не обязательно.

Вот пятиэтажки и строили без лифтового оборудования. А кроме того отказались еще от одной «обузы» – устройства в них мусоропроводов.

Дверной вопрос

Одним из инженерных решений, позволивших добиться избавления от излишков площадей и конструкций в домах нового типа, был «дверной вопрос». В пятиэтажках стали делать входные двери квартир, открывающиеся вовнутрь. За счет этого проектировщикам удалось уменьшить размер лестничных площадок. Хотя с точки зрения безопасности правильнее устанавливать двери так, чтобы они открывались из квартиры наружу (так их труднее выбить злоумышленникам). Это «наружное» правило распространено почти повсеместно на Западе.

Такую особенность хрущевок народ высмеял в анекдоте:

Звонок в дверь. Хозяйка отпирает замок, и в коридор с лестничной клетки входят мужики, несущие гроб. Женщина в ужасе, а неожиданные визитеры ее успокаивают: «Не беспокойтесь, нам только развернуться нужно, чтобы в соседнюю квартиру его занести».

Привет, сосед!

Среди отличительных черт хрущевок была прекрасная слышимость внутри них. Дешевый материал, использовавшийся для внутренних перегородок, – газобетон, керамзитобетон, – обладал низкими звукоизолирующими свойствами. Поэтому обитатели квартир волей-неволей становились слушателями всех споров-разговоров своих соседей и были прекрасно осведомлены об их музыкальных пристрастиях, любимых теле- и радиопередачах.

Вдобавок внутренние стенки не обладали достаточно прочностью. Так что пытаться крепить на них громоздкие книжные полки, массивные подвесные шкафчики не рекомендовалось.

Кухня-лилипут

Автором первой серии хрущевок стал эстонский архитектор Март Порт. Разработанная тогда линейка квартир выглядела так: жилая площадь «однушки» составила 16 квадратных метров, двухкомнатной квартиры – 22 квадратных метра, трехкомнатной – 30. В некоторых последующих вариантах типовых домов эти размеры все-таки немного увеличили. Площадь однокомнатных «хором» составляла, например, 19 «квадратов».

Кухни в серийных пятиэтажках были крохотными – 4-5 квадратных метров. Поэтому там практически невозможно было завтракать-обедать-ужинать, если за столом собиралось более трех человек. Впрочем, на официальном уровне горожан уверяли, что подобная компактность кухонного помещения имеет даже преимущество. В одном из документальных фильмов, посвященных жилищной проблематике, его авторы использовали, например, такую логику: кухню и не надо делать просторнее, поскольку тогда обитателям жилья придется больше тратить времени, сил на перемещения по ней: «несколько шагов за водой, несколько шагов за солью… складываются в километры».

Холодильник в стене

Интересное «ноу-хау» часто применялось в кирпичных хрущевских пятиэтажках. К услугам жильцов на кухнях здесь имелись так называемые шкафы-холодильники. В нижней части наружной кухонной стены проектировщики предусмотрели довольно вместительную нишу, закрывающуюся со стороны помещения дверцами. Эту нишу от внешнего пространства отделяла лишь тоненькая перемычка в полкирпича толщиной. Благодаря этому в холодное время года такой шкаф вполне заменял холодильник. А когда наступали сильные морозы, жильцы могли любоваться даже инеем, образовавшимся вокруг дверей шкафа-холодильника. Впрочем такие ажурные украшения, появившиеся на кухне, их отнюдь не радовали. 

«Чрезвычайное» окошко

В числе архитектурных особенностей «хрущоб» – наличие во многих их них окошка между кухней и санузлом. Этот застекленный проем высотой около 40 сантиметров расположен под потолком как раз напротив кухонного окна, выходящего на улицу. Как полагают исследователи, такая конструкция сохранилась «по инерции» с самых первых типовых проектов хрущевок, подготовленных еще в конце 1950-х гг., и предназначена для аварийных случаев. Ведь по тем временам в городах не были редкостью внезапные отключения электричества в домах. При такой ситуации чудо-окошко позволяло хоть как-то подсветить уличным светом помещение санузла, чтобы обитателям квартиры не пришлось действовать там на ощупь.

Бывало также, что эти оконца помогали в случае ЧП другого рода. Через них удавалось проникнуть в запертый изнутри санузел, чтобы спасти оказавшегося там вдруг в беспомощном состоянии (потерял сознание, упал и поломался) человека.

На случай войны

Если сами хрущевки были очень тесными, то дворы, окружающие их, – наоборот, весьма просторными. Такая городская планировка возникла в результате «бомбобоязни». Власти СССР тогда вполне серьезно опасались вероятного военного противостояния с внешним агрессором. А потому вопросам Гражданской обороны и защиты населения на случай нанесения бомбовых ударов уделялось повышенное внимание. В случае с расположением пятиэтажек это аукнулось как раз их значительной удаленностью друг от друга. Расстояние должно было быть таким, чтобы в случае удара с воздуха разрушившееся здание горой своих обломков не достало до соседней многоэтажки, и между ними осталось свободное пространство для проезда спасательной техники.

Подписаться

Авторы:

Москва

Что еще почитать

Что почитать:Ещё материалы

В регионах

  • Зерновая сделка приостанавливается из-за теракта в Севастополе

    50316

    Крым

    Фото: Pixabay.com

  • Уже 15 погибших: число жертв в развлекательном центре «Полигон» продолжает расти

    Фото

    20027

    Кострома

  • Минобоpоны РФ: Севастополь атаковали 9 летательных и 7 морских дронов

    18037

    Крым

    фото: crimea. mk.ru

  • Виновником пожара в костромском «Полигоне» оказался военнослужащий из Екатеринбурга?

    15055

    Кострома

  • Глава Ярославской области рассказал ярославцам, что делать с полученными повестками

    11730

    Ярославль

  • «Вот и извиняшки подъехали»: обматеривший русских и прославлявший Украину в соцсетях бизнесмен с Ямала попросил прощения за свои слова.

    Видео

    9675

    Ямал

    Галина Чебыкина

В регионах:Ещё материалы

Ночь Никита Хрущев дал мне мое прозвище

4 июля 1956 года Никита Хрущев прибыл в Спасо-Хаус, московский дом американского посла, как будто ему было все равно. У него вошло в привычку заглядывать на приемы, посвященные национальным праздникам, — это был его способ сообщить миру, что в Советском Союзе наступает новый день. Посла Чарльза Болена накануне вечером проинформировали, что Хрущев и несколько других высокопоставленных правительственных чиновников будут присутствовать на праздновании национального дня Америки, и Болен предупредил трех других русскоязычных сотрудников посольства, включая меня, что каждый из нас будет нести ответственность за советского лидера. , что означает, что мы должны были убедиться, что он получает удовольствие. Посол, конечно, получил бы Хрущева, и я получил. . . Маршал Георгий Жуков! Почему, я не знаю, но было что-то дико нелепое в моей новой ответственности. Жуков был 60-летним маршалом Советской Армии, героем Второй мировой войны, который вел войска в сражения под Киевом и Сталинградом, министром обороны, отвечающим за ядерное оружие. Я был 26-летним, бывшим рядовым первого класса в армии США, переводчиком, который выучил русский достаточно, чтобы устроиться на работу в американское посольство в Москве.

Жуков был такой же маленький, как и широкий, грудь его украшал лес медалей, все заслуженно, и водку любил. Я был высоким и худым и выпивал по бокалу вина раз в неделю или две, если что. Я почти сразу решил, что, если я не хочу навредить американо-российским отношениям, я должен найти способ выпить с Жуковым, не употребляя водки. Рано утром 4 июля я помчался в Спасо-Хаус и посовещался с Таном, дворецким, официантом и разнорабочим посла китайского происхождения, который, как я всегда думал, служил по крайней мере в шести секретных службах. Он был невысоким, жилистым и изобретательным. Что еще более важно в этот особенный день 4 июля, он был мастером конспирации. Как, думал я, Танг мог подавать Жукову водку, а мне воду? Это был вызов, соперничающий по важности, как я представлял, с американо-российским соперничеством за влияние на богатом нефтью Ближнем Востоке. Подумав не более минуты, Тан с широкой улыбкой на лице воскликнул: «Понял!»

Он побежал на кухню, где нашел большой круглый поднос, на котором он подавал напитки на стойке регистрации. Он держал его перед собой. — Когда я приду к вам и к предводителю, — сказал он с озорным блеском в глазах, — я буду держать поднос именно так. Он кивнул на правую сторону подноса. «Вот где будет водка. Вода будет в таком же стакане, но всегда с левой стороны». Тан посмотрел на меня. — Понятно, сэр? — спросил он игриво.

– Да, да, – ответил я, чувствуя себя участником дипломатического заговора, оценить который мог только Меттерних.

Ровно в 15:00 прибыли Хрущев и компания. Сад позади Спассо-Хауса был великолепно усыпан яркими цветами, не более ошеломляющими, чем красные розы, свисающие с красно-бело-синих решеток. Столы, ломящиеся от еды и напитков, были расположены так, чтобы никому из сотен гостей не приходилось отходить более чем на несколько футов, чтобы пополнить запасы. И, конечно же, Тан возглавил небольшую армию официантов, каждый из которых нес поднос с вкусностями, включая лучшую российскую икру и лучшие хот-доги Америки. Повсюду развевались на ветру американские флаги. Хрущев, как обычно летом, был в костюме кремового цвета, отчаянно нуждавшемся в глажке. Казалось, он был в хорошем настроении. Болен приветствовал его дружеским рукопожатием.

— С четвертым июля, господин председатель, — сказал он на своем беглом русском языке. «Я передаю наилучшие пожелания от президента Соединенных Штатов Дуайта Эйзенхауэра и всех моих сотрудников здесь, в Спассо-Хаусе». С легкой грацией, которой, казалось, обладали только лучшие послы, Болен немного рассказал о погоде, которая была нехарактерно жаркой для Москвы, а затем немного пошутил об американской президентской кампании, которая привлекла все внимание Хрущева, прежде чем представить своих назначенных русскоязычных. своим официальным гостям.

Когда посол представил меня маршалу Жукову, я конечно пожал ему руку. — Добро пожаловать, маршал Жуков, — сказал я. «Для меня особая честь встретиться с одним из великих героев Второй мировой войны, когда Соединенные Штаты и Советский Союз были союзниками против нацистской Германии». Это было хорошо отрепетированное, хорошо спланированное приветствие — оно польстило ему и напомнило о времени, когда обе сверхдержавы читали по одному сценарию, а я говорил на его языке.

«Очень хорошо, молодой человек», — ответил Жуков, а затем добавил: «Тогда мы должны поднять тост за «мир и дружбу». Это было популярное советское приветствие того дня. Я поманил Танга, который стоял настороже всего в нескольких футах от меня. Напитки были поданы. (Я вспомнил — водка справа, вода слева.) Но на самом деле, только когда я почувствовал, как холодная вода хлюпает мне в горло, я смог сделать глубокий вдох. Тан слегка поклонился. Он не мог скрыть ухмылку вокруг рта.

— Пойдем, маршал, — сказал я. «Позвольте показать вам наши прекрасные розы», и мы пошли к удобной шпалере, где быстро завели разговор о его военных подвигах под Сталинградом. — Что стало поворотным моментом? — спросил я с волнением. Жуков с удовольствием ответил на мои вопросы. Тан, казалось, всегда был доступен, его поднос с водкой всегда был под рукой, так как маршал одну за другой выпивал свою водку, а я свою воду.

Спустя почти час, в течение которого я представил Жукова ряду дипломатов и журналистов, мы вернулись во внутренний дворик, где болтали Болен и Хрущев. Я подумал, что маршал немного навеселе. К этому времени он, должно быть, выпил семь или восемь водок.

— Никита Сергеевич, — проревел Жуков, словно готовясь объявить о научном прорыве, — наконец-то я нашел молодого американца, который умеет пить, как русский. Знакомьтесь, Марвин Максимович!» Я услышал хихиканье, в основном от американцев, но Хрущев протянул руку, которую я пожал с непривычной силой. Я хотел хотя бы доказать, что Жуков правильно оценил меня как американца, умеющего держать свою водку. Болен, который знал, что я ничего не пью, за исключением того случайного бокала вина, смотрел на меня с вопросами в глазах, но никто не задавал вопросов, и иллюзия, что я крутая, многопьющая американка, сохранялась.

«Какой у тебя рост?» — спросил Хрущев, меняя тему.

«Очень высокий, но все же на шесть сантиметров ниже Петра Великого», — ответил я, покопавшись в русской истории в поисках интересного, но неважного факта. Питер был ростом шесть футов восемь дюймов — 204 сантиметра. Он был великаном царя, который изо всех сил пытался модернизировать свою отсталую империю, импортируя западных инженеров и мастеров и экспортируя русских дворян для обучения в западных университетах. Зачем хвастаться своим знакомством не только с петровским ростом, но и с русской историей? И зачем это делать с верховным лидером России? По сей день у меня нет разумного ответа. Может быть, это потому, что мы с Жуковым провели часть нашего «счастливого часа», обсуждая русские военные победы, и однажды я упомянул победу Петра Великого под Полтавой, когда он победил шведского Карла XII.

Хрущеву мой ответ видимо понравился. — Петр Великий, — усмехнулся он. «Замечательно, совершенно замечательно.» Тут ему в голову пришла веселая мысль. «Ты должен играть в баскетбол». Хрущев не был немногословен; было ясно, что он хочет поговорить.

«Да, я играю в баскетбол», — сказал я. «Я люблю игру».

«Тогда, — продолжил Хрущев, — вы должны знать, что прошлой ночью наша лучшая команда из Литвы выиграла чемпионат страны». На самом деле я следил за советским баскетболом, читая утренние газеты. Я даже видел игру, и меня совершенно не впечатлило качество советского баскетбола. Я часто думал о замечательных чемпионатах близнецов в моем городском колледже — как же мне не позавидовать? Я мысленно сравнивал «Бобров» с советскими командами. Без сомнения, они были лучше и могли победить русских!

Brookings Institution Press

Затем Хрущев затронул распространенную в те дни в советской пропаганде тему о том, что Россия (или Советский Союз) лучше всего нерусского. Не просто лучше, а лучше всех. «Литовская команда — лучшая команда во всем мире», — хвастался он, подчеркивая каждое слово. «Я уверен, что в Соединенных Штатах нет команды, которая могла бы победить нашего национального чемпиона». Самым странным образом, подумал я, русские выявляют хроническое чувство неполноценности, в данном случае дико хвастаясь баскетболом. Они внесли большой вклад в литературу, музыку, науку и многое другое. Русским не нужно было чувствовать себя неполноценными, и все же они чувствовали себя.

Было видно, что Хрущев не очень понимает красоту баскетбола, но в своем ответе я постарался быть дипломатичным. «Ну, может быть, один или два в особенно хорошую ночь могли бы составить конкуренцию. Всего один или два».

«Нет». Хрущев покачал головой. «Ни одна команда не смогла победить нашу литовскую команду. Это лучшая команда в мире». Николай Булганин и другие русские кивнули в предсказуемом согласии. Для них это было делом. Что касается меня, то я чувствовал сильное желание сказать правду власти, даже если это не имело дипломатического смысла и могло создать ненужные проблемы.

«При всем уважении, сэр, я считаю, что любая действительно хорошая команда колледжа, такая как Кентукки или Брэдли, может победить вашу литовскую команду». Я не знаю, что на меня нашло. Кто я такой, чтобы бросать вызов Хрущеву в вопросе, который действительно не имеет значения? Может быть, я перепутал водку Танга с водой.

На очень короткое мгновение крестьянские глаза Хрущева вспыхнули гневом — я сжался, ожидая бури, соображая, как объяснить свой комментарий Болену; я знал, что это было совершенно неуместно, но затем, как только сгустились тучи, они исчезли. Хрущев снова улыбнулся, и его улыбка произвела мгновенный эффект солнечной вспышки уверенности на любого, американца или русского, слушавшего наш разговор. «Давайте начнем международное баскетбольное соревнование», — предложил он обеими руками, делая странные движения руками. «Вы против нас. Я знаю, что мы победим тебя». В Хрущеве я нашел в одном человеке двух русских, воспитанных при коммунизме: одного — жестокого партийного аппаратчика, способного и гордиться, и стыдиться своей работы; другой — жесткий политик с поразительной смесью человечности и юмора.

Дипломат в Болене воспользовался моментом. Он вмешался в разговор и благословил предложение Хрущева. — Прекрасная идея, — сказал он с улыбкой. «Я немедленно обсужу это с президентом». Все засмеялись, и кризис, каким бы он ни был, перешел в облегченную болтовню о том, как трудно будет достать билеты.

Вскоре Хрущев собрал свою паству и направился к двери. Все последовали за ним. Американцы быстро выстроились в очередь, чтобы попрощаться с ним. Проходя мимо меня, советский лидер сделал паузу и бросил комментарий своим приятелям: «Вот Петр Великий, — сказал он, — а Жуков говорит, что может пить». Я никогда не говорил Хрущеву правду, но рассказал всю историю Болену позже вечером.

— Ты меня на мгновение забеспокоил, — признался он. — Я не знал, куда ты идешь.

— Я тоже, — ответил я.

Выдержка из Год, когда я был Петром Великим, 1956 — Хрущев, призрак Сталина и молодой американец в России Марвина Калба, с разрешения Brookings Institution Press.

Свяжитесь с нами по телефону по адресу [email protected].

Вехи: 1961–1968 гг. — Офис историка

ПРИМЕЧАНИЕ ДЛЯ ЧИТАТЕЛЕЙ

«Вехи истории международных отношений США» был
выведен из эксплуатации и больше не поддерживается. Для получения дополнительной информации см. полное уведомление.

Кубинский ракетный кризис октября 1962 года был прямым и опасным противостоянием
между Соединенными Штатами и Советским Союзом во время холодной войны и был
момент, когда две сверхдержавы ближе всего подошли к ядерному конфликту. Кризис был
уникальный во многих отношениях, включая расчеты и просчеты, а также
как прямые и секретные сообщения и недопонимания между двумя сторонами.
Драматический кризис характеризовался еще и тем, что он был прежде всего
разыгрывается на уровне Белого дома и Кремля с относительно небольшим вкладом
от соответствующих бюрократических структур, обычно участвующих во внешней политике
процесс.

Вид с воздуха на стартовую площадку в Сан-Кристобаль, Куба. (Джон Ф.
Kennedy Library)

После неудачной попытки США свергнуть режим Кастро на Кубе с помощью залива
вторжения свиней, и в то время как администрация Кеннеди планировала операцию
Мангуст, июль 1962 г., премьер-министр СССР Никита Хрущев.
достиг секретного соглашения с премьер-министром Кубы Фиделем Кастро
разместить советские ядерные ракеты на Кубе, чтобы предотвратить любую попытку вторжения в будущем.
Строительство нескольких ракетных площадок началось в конце лета, но США
разведка обнаружила свидетельства общего наращивания советских вооружений на Кубе,
включая советские бомбардировщики Ил-28, во время плановых разведывательных полетов и на
4, 19 сентября62, президент Кеннеди выступил с публичным
предупреждение о введении на Кубе наступательных вооружений. Несмотря на
Предупреждение, 14 октября американский самолет U-2 сделал несколько снимков, ясно показывающих
площадки для баллистических ядерных ракет средней и средней дальности (БРСД)
и БРСД) строятся на Кубе. Эти изображения были обработаны и представлены
в Белый дом на следующий день, что ускорило начало кубинского
Ракетный кризис.

Кеннеди созвал своих ближайших советников, чтобы рассмотреть варианты и направить курс
действий США, которые могли бы разрешить кризис. Немного
советники, включая весь Объединенный комитет начальников штабов, выступали за нанесение авиаудара по
уничтожить ракеты с последующим вторжением США на Кубу; другие отдавали предпочтение строгому
предупреждения Кубе и Советскому Союзу. Президент определился с серединой
курс. 22 октября он отдал приказ о военно-морском «карантине» Кубы. Использование
«карантин» юридически отличал эту акцию от блокады, предполагавшей
существовало состояние войны; использование «карантина» вместо «блокады» также позволило
США получить поддержку Организации американских
Состояния.

В тот же день Кеннеди отправил письмо Хрущеву, в котором заявил, что Соединенные
Государства не разрешали поставку наступательного оружия на Кубу и требовали
что Советы демонтируют уже строящиеся ракетные базы или
завершено, и вернуть все наступательные вооружения в СССР. Письмо было
первый в серии прямых и косвенных сообщений между Белым домом
и Кремль на протяжении оставшейся части кризиса.

В тот же вечер президент выступил по национальному телевидению, чтобы проинформировать общественность
событий на Кубе, его решение инициировать и провести в жизнь
«карантин» и возможные глобальные последствия, если кризис продолжится
обострить. Тон выступления президента был суровым, и послание
безошибочно и напоминает доктрину Монро: «Это должна быть политика
эта нация расценивать любую ядерную ракету, запущенную с Кубы, против какой-либо нации
в Западном полушарии как нападение Советского Союза на Соединенные Штаты,
требующих полного ответного удара по Советскому Союзу». Объединенный комитет начальников штабов
штаба объявила о боевой готовности DEFCON 3 как ВМС США
началось внедрение карантина и ускорились планы по военному
удар по Кубе.

24 октября Хрущев ответил на сообщение Кеннеди заявлением, что
«блокада» США была «актом агрессии» и что советские корабли направлялись в
Кубе будет приказано действовать. Тем не менее, в течение 24 и 25 октября некоторые
суда повернули назад от карантинной линии; другие были остановлены военно-морскими силами США.
силы, но у них не было наступательного оружия, и поэтому им было разрешено двигаться дальше.
Тем временем американские разведывательные полеты над Кубой показали, что советские ракеты
объекты были близки к оперативной готовности. Без видимого окончания кризиса в
Войска США были размещены на DEFCON 2, что означало войну с участием Стратегического
Воздушное командование было неминуемо. 26 октября Кеннеди сообщил своим советникам, что
что только нападение США на Кубу уберет ракеты, но он настаивал на
давая дипломатическому каналу немного больше времени. Кризис достиг
виртуальный тупик.

Однако в тот день кризис принял драматический оборот. корреспондент ABC News
Джон Скали сообщил в Белый дом, что к нему обратился советский
агент, предполагающий, что может быть достигнуто соглашение, в котором Советы
убрать свои ракеты с Кубы, если США пообещают не вторгаться
остров. В то время как сотрудники Белого дома пытались оценить обоснованность этого «обратного
канала», Хрущев отправил Кеннеди сообщение вечером 26 октября,
что означало, что оно было отправлено посреди ночи по московскому времени. Это было долго,
эмоциональное сообщение, которое подняло призрак ядерной катастрофы и представило
предложенная резолюция, которая удивительно напоминала то, что Скали ранее сообщал о том, что
день. «Если нет намерения, — сказал он, — обречь мир на катастрофу
термоядерной войны, то давайте не только ослабим силы, тянущие за концы
веревки, давайте примем меры, чтобы развязать этот узел. Мы готовы к
это.»

Хотя американские эксперты были убеждены, что послание Хрущева было подлинным,
надежда на решение была недолгой. На следующий день, 27 октября, Хрущев отправил
другое сообщение, указывающее, что любая предлагаемая сделка должна включать удаление
Американские ракеты Юпитер из Турции. В тот же день американский разведывательный самолет U-2
был сбит над Кубой. Кеннеди и его советники готовились к нападению на Кубу
в течение нескольких дней, пока они искали оставшуюся дипломатическую резолюцию. Это было
определили, что Кеннеди проигнорирует второе послание Хрущева и ответит
к первому. В ту ночь Кеннеди изложил в своем послании Советскому Союзу
лидер предложил шаги по выводу советских ракет с Кубы под
надзор за Организацией Объединенных Наций и гарантия того, что Соединенные Штаты будут
не нападать на Кубу.

Игнорировать второе хрущевское сообщение было рискованно. Генеральный прокурор
Затем Роберт Кеннеди тайно встретился с послом СССР в США.
Анатолия Добрынина и указал, что США планируют убрать
ракеты «Юпитер» из Турции в любом случае, и что это произойдет в ближайшее время, но это
не может быть частью какого-либо публичного урегулирования ракетного кризиса. Следующий
Утром 28 октября Хрущев выступил с публичным заявлением о том, что советские ракеты
будет демонтирован и вывезен с Кубы.

Кризис миновал, но военно-морской карантин продолжался до согласия Советов
вывести свои бомбардировщики Ил-28 с Кубы и 20 ноября 1962 г.
Штаты закончили свой карантин. Американские ракеты «Юпитер» были выведены из Турции.
Апрель 1963 года.

Кубинский ракетный кризис представляет собой уникальное событие в период холодной войны и
укрепил имидж Кеннеди внутри страны и за рубежом. Он также может иметь
помог смягчить негативное мировое мнение о неудавшейся бухте Свиней
вторжение. Два других важных результата кризиса проявились в уникальных формах. Первый,
несмотря на шквал прямых и косвенных сообщений между Белым домом
а Кремль — может быть, благодаря этому — Кеннеди и Хрущев, и их
советники, изо всех сил пытавшиеся на протяжении всего кризиса четко понимать интересы друг друга.