Дмитрий терехов москва: Терехов Дмитрий Андреевич — Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

Содержание

Терехов Дмитрий Андреевич — Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

Аспирант:Факультет гуманитарных наук / Школа философии и культурологии
Преподаватель:Факультет креативных индустрий / Институт медиа

Начал работать в НИУ ВШЭ в 2017 году.

Образование

2022
Магистратура: Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», специальность «культурология», квалификация «Магистр»
2020
Бакалавриат: Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», специальность «Журналистика», квалификация «Бакалавр»

Дополнительное образование / Повышение квалификации / Стажировки

Программа повышения квалификации «Преподаём в Вышке/ Teach for HSE: 7 ключевых принципов преподавательского мастерства»

Cultural and Creative Industries (онлайн-курс на Coursera, Высшая школа экономики)
Transmedia Storytelling: Narrative Worlds, Emerging Technologies, and Global Audiences (онлайн-курс на Coursera, The University of New South Wales)
Game Theory (онлайн-курс на Coursera, Stanford University & The Universoty of British Columbia)

Профессиональные интересы

медиаgame studiesвымышленный нарративнарративная структура

Группа высокого профессионального потенциала (кадровый резерв НИУ ВШЭ)
Категория «Новые преподаватели» (2023)

Обучение в аспирантуре

1-й год обучения
Утвержденная тема диссертации: Видеоигры со сложной повествовательной структурой: оформление новых элементов нарратива и расщепление текста
Научный руководитель: Штейнман Мария Александровна

Учебные курсы (2022/2023 уч.

год)

Исследования видеоигр (Дисциплина общефакультетского пула; 1-3 модуль)Рус
Нарративные игры (Бакалавриат; где читается: Факультет креативных индустрий; 3-й курс, 1, 2 модуль)Рус
Прикладной сторителлинг (Майнор; где читается: Факультет гуманитарных наук; 1, 2 модуль)Рус
Принципы сторителлинга видеоигр в современных медиапроектах (Майнор; где читается: Факультет гуманитарных наук; 3, 4 модуль)Рус
Сторителлинг в креативных индустриях (Бакалавриат; где читается: Факультет креативных индустрий; 4-й курс, 1, 2 модуль)Рус
Структура и функции рассказа, или что такое нарративный дискурс (Майнор; где читается: Факультет гуманитарных наук; 1, 2 модуль)Рус
Архив учебных курсов

Руководство проектами «Ярмарки проектов»

Публикации

Статья Терехов Д. А., Фомин И. В. Интертекстуальная функция картины в видеоиграх // Moscow University Young Researchers’ Journal: Language, Culture and Area Studies. 2022. № 9
Статья Штейнман М. А., Терехов Д. А. Квест как нарративный феномен: от рыцарского романа к самостоятельной истории // Коммуникации. Медиа. Дизайн. 2022. Т. 7. № 4. С. 104-123.
Глава книги Терехов Д. А., Фомин И. В. Музыкальное сопровождение как фактор поведения в интерактивном пространстве игры // В кн.: МУЗЫКА — ФИЛОСОФИЯ — КУЛЬТУРА. IX Международная междисциплинарная научная конференция: К 90-летию С. А. Губайдулиной. 15–17 ноября 2021 года : Тезисы докладов. М. : Научно-издательский центр «Московская Консерватория», 2022. С. 153-157.

Конференции

2023
Эмоции в цифровой культуре (Москва). Доклад: Конструирование эмоций в видеоиграх с помощью «хороших» и «плохих» концовок
2022
Всероссийская научная конференция «Современные методы изучения культуры — XIV» (Москва). Доклад: Влияние «бытовых» игровых механик на погружение в мир видеоигры
VII Международная конференция «Мир комиксов» (Москва). Доклад: Исторические корни жанра исэкай
2021
Всероссийская научная конференция молодых учёных «Фантастика “научная” и “ненаучная”». (Казань). Доклад: Репрезентация страха перед космосом в научно-фантастических видеоиграх
МУЗЫКА — ФИЛОСОФИЯ — КУЛЬТУРА. IX Международная междисциплинарная научная конференция (Москва). Доклад: Музыкальное сопровождение как фактор поведения в интерактивном пространстве игры

Расписание занятий на сегодня

«>

«>
ауд.

Терехов Дмитрий Анатольевич — Анестезиолог-реаниматолог, руководитель центра лечения боли

Анестезиолог-реаниматолог, руководитель центра лечения боли

Заведующий отделением анестезиологии и реанимации

Записаться на прием

Стаж — 19 лет

Владеет различными видами анестезиологических пособий с обеспечением высокого профиля безопасности при операциях любой сложности в нейрохирургии, травматологии и ортопедии, общей хирургии, гинекологии.

Умеет вести пациентов в критических состояниях с использованием современных методик, включая нутритивную поддержку, протективную ИВЛ, мониторинг центральной гемодинамики, экстракорпоральную гемокоррекцию, ЭКМО.

Использует УЗИ для нейроаксиальных блокад и катетеризации сосудов, оценки состояния пациентов в реанимации.

Сертифицированный специалист по интервенционному лечению боли с помощью радиочастотной абляции нервов, ботулинотерапии, ксенонотерапии. Член Российской ассоциации интервенционного лечения боли.

Автор статей в рецензируемых научных журналах, методических рекомендаций и мастер-классов по лечению боли, терапии критических состояний, неинвазивной вентиляции лёгких, нутритивной поддержке пациентов в критических состояниях

Имеет ряд государственных наград.

Подробнее

Образование

1998-2004 гг. — Волгоградский государственный медицинский университет, факультет «Лечебное дело»

2004-2005 гг. — интернатура по специальности «Общая хирургия» (Волгоградский государственный медицинский университет)

2005-2007 гг. — клиническая ординатура по специальности «Анестезиология и реанимация» (Российская медицинская академия последипломного образования)

2005 г. — «Диагностика и коррекция нарушений циркуляции в послеоперационном периоде, продвинутый курс» (Российская медицинская академия последипломного образования)

2008 г. — конференция с международным участием «Организация и практические аспекты донации органов» (Российская медицинская академия последипломного образования)

2009 г. — «Инфузионная терапия в ургентной хирургии, новые подходы и решения» (Российская медицинская академия последипломного образования)

2009 г. — открытая конференция с международным участием «Проблемы ургентной медицины» (Департамент здравоохранения города Москвы)

2010 г. — «Анестезия в ургентной хирургии, продвинутый курс» (Российская медицинская академия последипломного образования)

2012 г. — «Анестезия в хирургии, повышение квалификации, продвинутый курс» (Российская медицинская академия последипломного образования)

2016 г. — повышение квалификации по профессиональной образовательной программе «Анестезиология и реаниматология» (ФГБУ «Государственный научный центр Российской Федерации — Федеральный медицинский биофизический центр имени А.И. Бурназяна»)

2017 г. — «Современные методы респираторной терапии» (Федеральное государственное бюджетное военное образовательное учреждение высшего образования «Военно-медицинская академия имени С. М. Кирова» Министерства обороны РФ)

2018 г. — «Актуальные вопросы инфекционной патологии» (ФГБУ ДПО «Институт повышения квалификации Федерального медико-биологического агентства»)

2019 г. — «Организация здравоохранения и общественное здоровье» (Академия постдипломного образования ФГБУ ФНКЦ ФМБА России)

2021 г. — «Боль внизу спины: интервенционные методы лечения под контролем ультразвука» (ФГБУ ФСНКЦ ФМБА России)

2021 г. — применение ксенона в клинической практике

Дипломы, сертификаты

Действующий сертификат по специальности «Анестезиология и реаниматология»

Сертификат по радиочастотной абляции нервов под контролем ЭОП, УЗИ

Сертификат по медицинскому использованию ксенона

Сертификат по ботулинотерапии

Членство в профессиональных сообществах

Член Ассоциации интервенционного лечения боли, Федерации анестезиологов-реаниматологов России, Московского научного общества анестезиологов-реаниматологов

Научные статьи и публикации

Соавтор 5 научных статей в рецензируемых журналах

Награды

Медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» 2 степени

Медаль «За спасение погибавших»

Нагрудный знак отличия ФМБА России «Золотой крест»

Медаль ФМБА России «За отличие в ликвидации медико-санитарных последствий чрезвычайных ситуаций»

Орден Пирогова

Почётные грамоты Министра здравоохранения РФ

Почётные грамоты ФМБА России

Почётные грамоты ФГБУ ГНЦ ФМБЦ им. А.И. Бурназяна ФМБА России

Почётная грамота от правительства Республики Крым

Почётная грамота от правительства Республики Южная Осетия

Почётная грамота от префектуры СЗАО г. Москвы

Задать вопрос

Хочу поблагодарить Терехова Дмитрия Анатольевича за внимательность и профессионализм. Как-то затрудняюсь припомнить, когда ещё под таким мощ…

Читать отзыв

Были на приёме с мамой (76 лет) с проблемой болей в колене и плечевых суставах. Наблюдал со стороны, поэтому моя оценка независима.
Дмитри…

Читать отзыв

На момент обращения к Терехову Дмитрию Анатольевичу моя мама находилась в крайне плачевном состоянии: непрекращающиеся боли позвоночника, ос…

Читать отзыв

Оставить свой отзыв

Анестезиолог-реаниматолог, руководитель центра лечения боли

Заведующий отделением анестезиологии и реанимации

Стаж — 19 лет

Имеет ряд государственных наград.

Подробнее

Образование

Дипломы, сертификаты

Членство в профессиональных сообществах

Научные статьи и публикации

Соавтор 5 научных статей в рецензируемых журналах

Награды

Задать вопросЗаписаться на прием

Специальность врача, что лечит, с какими заболеваниями обращаться, какие методы лечения применяет. Lorem Ipsum — взятый с потолка псевдо-латинский набор слов, но это не совсем так.

Задать вопрос

Читать отзыв

На момент обращения к Терехову Дмитрию Анатольевичу моя мама находилась в крайне плачевном состоянии: непрекращающиеся боли позвоночника, ос. ..

Читать отзыв

Комплексный подход к лечению хронической боли в UNIКлиник. Лечение хронической боли. UNIКлиник.

Насколько эффективно и безопасно лечение ксеноном — ксенонотерапия? Лечение ксеноном. 18+

Лечение болей в позвоночнике радиочастотной абляцией (РЧА). РЧА позвоночника. UNIКлиник. 18+

Оставить отзыв
Вызвать врача на дом
Записаться на прием

Варианты на случай ухода США – Венский центр по разоружению и нераспространению

Доктор Николай Соков
Старший научный сотрудник
Венский центр по разоружению и нераспространению

Туполев Ту-4М 1 самолет, переоборудованный для использования в качестве самолета для наблюдения за открытым небом. Изображение предоставлено: Дмитрий Терехов через Wikimedia Commons.

Как показывают последние сообщения, Соединенные Штаты готовятся выйти из Договора по открытому небу (ДОН). Обеспокоенность не нова — о подготовке к выводу впервые сообщили в октябре 2019 года.. На этом фоне вероятность такого шага представляется очень высокой.

Договор по открытому небу, впервые предложенный президентом Эйзенхауэром в 1955 г., подписанный в 1992 г. и вступивший в силу в 2002 г., является важной мерой укрепления доверия, обеспечивающей высокую степень прозрачности военных действий в Европе и Северной Америке. . Наблюдательные полеты, которые выполняются специально оборудованными и сертифицированными самолетами в соответствии с согласованными квотами, служат достаточно надежной гарантией от скрытой концентрации войск (что делает маловероятным внезапное нападение), позволяют получить важную информацию о военных учениях и других важных военных мероприятиях, повышают прозрачность в отношении развертывания широкого спектра военных средств и — хотя изначально это не было целью, но почти неожиданным благом — помочь международному наблюдению за зонами конфликта, такого как продолжающийся на востоке Украины. Очевидно, что потеря такого важного инструмента нанесла бы серьезный ущерб международной безопасности.

Реализация Договора не обошлась без проблем; на самом деле, в последние годы они умножились и стали более противоречивыми. Тем не менее, глубокий сбалансированный анализ проекта Deep Cuts показывает, что они не являются критическими и могут быть решены. Более того, согласно хорошо проработанной статье Елены Черненко, в последнее время Россия продемонстрировала новый уровень гибкости в отношении этих противоречий. Учитывая репутацию администрации Трампа по сохранению крайне негативного отношения к любым международным режимам, в том числе связанным с безопасностью, никакой гибкости может быть недостаточно, чтобы предотвратить уход США.

Таким образом, возникает очевидный вопрос: сможет ли ОЗТ пережить отказ США . Хотя участие Соединенных Штатов критически важно для сохранения актуальности этого режима, его выход не означает автоматически его кончину — в отличие от двустороннего Договора о ракетах средней и меньшей дальности (ДРСМД) 1987 года, многосторонний ДОН может продолжаться, по крайней мере юридически, даже без Участие США.

Вашингтон должен предоставить уведомление о своем намерении выйти не позднее середины августа, если он хочет завершить процесс до 20 января 2021 года (выход становится официальным через шесть месяцев после уведомления). Но судьба ДКП может решиться раньше, потому что оставшимся членам ДКП необходимо будет собраться на конференцию в период от 30 до 60 дней с даты уведомления США, чтобы обсудить последствия выхода одной из сторон и перераспределить квоты этой страны. По сути, на этой конференции оставшиеся 33 стороны решат, будет ли ДОН продолжен.

Хуже того, если уведомление о намерении выйти будет предоставлено в ближайшее время, конференция должна будет состояться в мае или июне — непростое время, учитывая пандемию COVID-19. Возможна видеоконференция, но, учитывая высокую деликатность вопроса, такой формат вряд ли приведет к решению о продлении Договора или вообще какому-либо решению, если уж на то пошло.

Есть основания полагать, что ДОН может продолжаться и без участия США . Это помогло бы сохранить его для критически важного региона — Европы, которая, по сути, и была основным направлением ДОН с самого начала. Есть и важный прецедент — Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД) по иранской ядерной программе, который продолжает действовать, несмотря на уход США.

Такие надежды небезосновательны. В ноябре 2019 года, когда впервые появились сообщения о готовящемся выходе США, заместитель министра иностранных дел Сергей Рябков указал, что Россия не выйдет автоматически из ДОН в случае выхода США. «У нас есть разные варианты ответа, — сказал он, — но мы не можем просто отражать [действия США]».

Кроме того, даже если администрация Трампа решит выйти из ДОН, но проиграет выборы в этом году, следующая администрация США теоретически может вернуться к Договору, а также к СВПД. Это возродит два важных режима, способствуя укреплению международной безопасности и улучшению общего политического климата.

Тем не менее, у России есть веские причины выйти из ДОН вслед за США . Хотя, как показывают превосходные исследования Александра Грефа и Морица Кютта, основная часть полетов России выполнялась над Европой (таким образом, уход США не окажет радикального влияния на объем данных, собираемых Москвой), еще большая доля полетов стран НАТО была над Россией. Эта схема сохранится (перераспределение квот США лишь незначительно сократит количество полетов над Россией). Для Москвы было бы вполне логично подозревать, что европейские члены НАТО по-прежнему будут собирать тот же объем данных и делиться ими с Вашингтоном, даже если Россия потеряет возможность летать над Соединенными Штатами.

Очевидно, что России выгодно продолжение ДОН, потому что она может собирать ценные данные о силах и действиях НАТО в Европе. С другой стороны, ей было бы выгодно отказывать НАТО в подобных данных о себе. Что выгоднее для России, сказать трудно — это будет политическое решение и зависит от политических ветров в Кремле через несколько месяцев, которые трудно предсказать.

Страны НАТО могут попытаться смягчить опасения России, подтвердив свое обязательство по ДОН не делиться данными с лицами, не являющимися участниками . Однако трудно сказать, какие заверения будут рассматриваться Москвой как достаточно заслуживающие доверия: она может потребовать больше, чем готовы дать европейские государства-члены НАТО. Хуже того, даже простое подтверждение может быть непросто согласовать в рамках НАТО: договор уже содержит положение о конфиденциальности, и некоторые государства-участники могут утверждать, что дополнительные гарантии не нужны.

Ситуация будет дополнительно осложнена неизбежным конфликтом между обязательствами по Североатлантическому договору и обязательством о неразглашении по ДОН. Если во время полета по ДН член НАТО обнаружит информацию, касающуюся безопасности Североатлантического союза, не помешают ли ему положения ДН поделиться этой информацией с Соединенными Штатами, которые являются основным поставщиком безопасности для европейских членов НАТО? Можно ли будет вообще ограничить обмен данными в совместных структурах НАТО? Москва наверняка предполагает, что Соединенные Штаты будут иметь полный доступ ко всем данным, которые их союзники собирают по России. Другое дело, будет ли он готов его игнорировать.

На решение Москвы о том, оставаться ли ей в ДОН, повлияет распад ДРСМД . Соединенные Штаты вышли из Договора о РСМД, сославшись на нарушения со стороны России; теперь Вашингтон ссылается на нарушения Россией ДОН как на повод для очередного выхода. С точки зрения России, она пыталась снять озабоченность Америки по поводу выполнения ДРСМД, но ее инициативы были отвергнуты, и теперь она наблюдает повторение той же схемы.

Как было сказано выше, Москва продемонстрировала гибкость в отношении обвинений США в несоблюдении ДОН. Как и в случае с ДРСМД, многие предложения представлены в виде пакетов — уступок России в обмен на уступки Запада. Например, Россия, как сообщается, согласилась разрешить полеты в пределах 10-километровой зоны от границы Абхазии, которую она признает независимым государством, и поэтому полеты вдоль ее границ не разрешены в соответствии с Договором, в обмен на согласие Грузии разрешить российским полеты над его территорией. Когда дело дошло до ДРСМД, Запад не был готов «обменяться уступками» и настаивал на том, чтобы Россия изменила свою практику без предварительных условий; то же самое верно и для случая OST.

Если администрация Трампа использует опасения по поводу реализации Россией Договора в качестве причины для выхода США из ДОН, реакция России может быть вызвана эмоциями в большей степени, чем это оправдано иным образом. Он может просто вскинуть руки и сказать: «Ну, мы пытались» и последовать американскому примеру ухода.

Продолжение СВПД также не является хорошим прецедентом . Хотя формально она осталась в силе после выхода США, де-факто сделка сорвалась. Иран не получил отсрочки от санкций и не получил экономических выгод, на которые он имел право в соответствии с соглашением. Вместо этого произошло ужесточение санкций. Что еще хуже, Европа, которая осталась участником СВПД, не смогла выполнить свою часть сделки, потому что опасается санкций США. Попытки обойти последний — Инструмент поддержки торговых бирж (INSTEX) — не были особенно эффективными: на реализацию первой транзакции ушло 14 месяцев; неясно, насколько гладко будет работать этот механизм в будущем; и, в любом случае, INSTEX ограничивается гуманитарными операциями, но не отвечает более широким экономическим потребностям Ирана. Неудивительно, что Иран начал в одностороннем порядке сокращать свои обязательства по СВПД — пока не затрагивая основных вопросов, но достаточно, чтобы вызвать серьезную озабоченность.

Выход США поставил СВПД на грань краха. Сейчас все ждут итогов выборов в США в ноябре 2020 года: новый президент США может решить вернуться к сделке, но в случае переизбрания Дональда Трампа сделка может официально развалиться. Та же участь может ожидать ДОН или, по крайней мере, пример СВПД будет сильно влиять на решения, принимаемые государствами-участниками, особенно на решения России.

С сегодняшней точки зрения наиболее вероятный ход событий в случае выхода США из ДОН :

Европейские страны, в том числе все европейские члены НАТО, попытаются спасти Договор и продолжить его функционирование без участия США;
Россия осудит выход США, но останется участником ДОН и, возможно, подтвердит — может быть, даже расширит — свои предложения по урегулированию разногласий по поводу реализации этого Договора;

Однако согласие России остаться участником ДОН не будет бессрочным и безоговорочным. Об этом заявил в октябре 2019 года директор Департамента реализации договоров Минобороны России Сергей Рыжков.что продолжение ДОН может быть возможно «при наличии соответствующей политической воли» других государств-участников — явный намек на то, что у Москвы будут условия для продолжения его членства. Например, на упомянутой выше конференции остальных государств-участников, скорее всего, потребуются гарантии того, что данные, собранные европейскими членами НАТО, не будут переданы США.

Российские условия могут расколоть европейских членов НАТО (например, из-за солидарности Альянса) и еще больше поставить под угрозу продолжение ДОН.
Продолжительность российского участия в ДОН, вероятно, будет определяться в первую очередь результатами выборов в США. Если в ноябре 2020 года Дональд Трамп проиграет, Москва, скорее всего, будет ждать, решит ли следующий президент США вернуться в ДОН. Если Дональд Трамп будет переизбран, то Москва, вероятно, последует примеру США и выйдет из ДОН — возможно, не сразу, но вскоре после этого.
Если в ноябре будет избран новый президент, будущее ДОН еще не обеспечено. Простого президентского решения может быть недостаточно, чтобы вернуть США в Договор: возможно, что может потребоваться новая ратификация («совет и согласие») ДОН Сенатом США . Трудно предсказать, как быстро Сенат будет действовать и каковы могут быть итоги его голосования. В любом случае Россия вряд ли будет готова ждать бесконечно и все же может выйти, если Сенат займет слишком много времени или слушания и дебаты укажут на вероятность отрицательного голосования.

В конце концов, перспективы продолжения ОЗТ в случае выхода США не очень многообещающие. Даже если он не рухнет сразу, он все равно может закончиться в течение от нескольких месяцев до года после ухода США. Будущее ДОН может быть обеспечено только в том случае, если Соединенные Штаты останутся участником Договора.

PDF-версию этой статьи можно загрузить здесь .

Российская военная доктрина называет ограниченный ядерный удар «деэскалацией».

Вот почему.

Российский Ту-22М3М может доставлять ядерное оружие ракетами или гравитационными бомбами. Изображение изначально было размещено на Flickr Дмитрием Тереховым по адресу: https://flickr.com/photos/[email protected]/19230388334. Под лицензией cc-by-sa-2.0.

Примечание редактора: эта статья была первоначально опубликована в 2014 году, когда Россия захватила Крым. Он публикуется здесь в обновленном виде из-за его очевидной связи с нынешним вторжением России в Украину и недавними угрозами президента России Владимира Путина относительно применения ядерного оружия.

В 1999 году, когда новая война в Чечне казалась неизбежной, Москва с большой тревогой наблюдала за высокоточной военной кампанией НАТО в Югославии. Обычные возможности, которые продемонстрировали Соединенные Штаты и их союзники, казались далеко превосходящими собственные возможности России. А поскольку проблемы, лежащие в основе косовского конфликта, казались почти идентичными проблемам, лежащим в основе чеченского конфликта, Москва была глубоко обеспокоена тем, что Соединенные Штаты могут вмешиваться в ее границы.

К следующему году Россия выпустила новую военную доктрину, главным нововведением которой была концепция «деэскалации» — идея о том, что, если Россия столкнется с крупномасштабным нападением с применением обычных вооружений, превышающим ее оборонительные возможности, она может ответить ограниченным ядерным ударом. На сегодняшний день Россия никогда публично не заявляла о возможности деэскалации в отношении какого-либо конкретного конфликта. Но политика России, вероятно, ограничивала возможности Запада реагировать на войну 2008 года в Грузии. И это, вероятно, находится сегодня в глубине сознания западных лидеров, диктуя им сдержанность при формулировании своих ответов на события в Украине.

Изменивший правила игры. Российская политика деэскалации представляла собой возрождение важности ядерного оружия в оборонной стратегии после периода, когда значимость этого оружия уменьшилась. Когда закончилась холодная война, у России и США внезапно стало меньше причин опасаться, что другая сторона нанесет внезапный крупномасштабный ядерный удар. Таким образом, ядерное оружие стало играть в первую очередь политическую роль в отношениях безопасности двух стран. Они стали символами статуса или страховкой от непредвиденных событий. Они были окончательной гарантией безопасности, но всегда были на заднем плане — в них никогда не было необходимости.

Затем в сознании российских политических лидеров, офицеров и экспертов по безопасности начала проявляться совсем другая проблема безопасности. Этим вызовом была обычная военная мощь США. Эта мощь впервые была продемонстрирована в ее современном воплощении во время войны в Персидском заливе в 1990 и 1991 годах, но переломным моментом стал конфликт в Косово. В Югославии Соединенные Штаты использовали современное высокоточное обычное оружие для достижения весьма ощутимых результатов с лишь ограниченным побочным ущербом. Эти системы обычных вооружений, в отличие от их ядерных аналогов, были очень удобны в использовании.

Реакция России, начатая еще до окончания конфликта вокруг Косово, заключалась в разработке новой военной доктрины. Руководил этой работой Владимир Путин, тогдашний секретарь Совета безопасности России, органа, аналогичного Совету национальной безопасности в США. К моменту принятия доктрины весной 2000 года уже Путин подписал ее в своем новом качестве президента.

Доктрина ввела понятие деэскалации — стратегии, предполагающей угрозу ограниченного ядерного удара, который заставит противника смириться с возвратом к прежнему статус-кво. Такая угроза рассматривается как сдерживающая США и их союзников от участия в конфликтах, в которых Россия играет важную роль, и в этом смысле носит оборонительный характер. Тем не менее, чтобы быть эффективной, такая угроза также должна быть правдоподобной. С этой целью все крупномасштабные военные учения, которые Россия проводила с 2000 года, включали в себя имитацию ограниченных ядерных ударов.

Деэскалация основывается на пересмотренном представлении о масштабах использования ядерного оружия. Во времена холодной войны сдерживание заключалось в угрозе нанесения противнику неприемлемого ущерба. Вместо этого российская стратегия деэскалации предусматривает нанесение «адаптированного ущерба», определяемого как «ущерб, [который] субъективно неприемлем для противника, [и] превышает выгоды, которые агрессор рассчитывает получить в результате применения военной силы». Эффективность угрозы целенаправленного ущерба предполагает асимметрию ставок в конфликте. Принимая такую политику, Москва исходила из того, что для Соединенных Штатов интервенция на стороне чеченских повстанцев (например) может показаться желательным курсом действий по целому ряду причин. Но это не стоило бы риска обмена ядерными ударами. Однако Россия сочла бы ставки гораздо более высокими и сочла бы риск обмена ядерными ударами более приемлемым. Ведь в начале 2000-х российские военные эксперты писали, что вмешательство США в войну в Чечне могло привести к угрозе применения ядерного оружия.

Новая стратегия появилась не на пустом месте. Его концептуальные основы следуют из основополагающих книг Томаса Шеллинга «Стратегия конфликта » и «Оружие и влияние ». На оперативном уровне стратегия заимствована из политики США эпохи 1960-х годов, которая предусматривала ограниченное использование ядерного оружия для противодействия «ползучей» советской агрессии (как это выражено, например, в документе 1963 года, подготовленном Советом национальной безопасности, «The Управление и прекращение войны с Советским Союзом»).

Как и где? Здравый смысл может подсказать, что любое ограниченное использование ядерного оружия в целях деэскалации будет связано с нестратегическим оружием (меньшей дальности). Но это, кажется, не мышление. В 2003 году Министерство обороны выпустило официальный документ, в котором все точки над i новой доктрины расставлены, а ее точки перечеркнуты. В официальном документе подчеркивалось, среди прочего, что, поскольку Соединенные Штаты могут использовать свои обычные средства точного наведения на значительных расстояниях, России нужна способность сдерживать использование этих средств с помощью собственных средств дальнего радиуса действия.

Соответственно, в симуляциях ограниченного применения ядерного оружия использовались системы, способные нести ядерное оружие большой дальности (прежде всего крылатые ракеты большой дальности воздушного базирования, но также и бомбардировщики средней дальности). В той мере, в какой можно определить цели, фигурировавшие в этих учениях, кажется, что они расположены на большей части мира — в Европе, Тихом океане, Юго-Восточной Азии, Индийском океане и даже на континентальной части Соединенных Штатов. В число целей, по-видимому, входят центры управления и контроля, а также авиабазы и авианосцы, с которых американские самолеты могут совершать боевые действия против России. Другими словами, для вариантов ограниченного использования Россия, похоже, нацеливается на военные объекты, а не на население или экономические центры, которые были типичными целями в стратегиях холодной войны.

При этом важно отметить, что российское ядерное оружие назначается только в тех конфликтах, в которых России противостоит другая ядерная держава. Когда Россия готовила редакцию своей военной доктрины 2010 года, некоторые предлагали распространить возможность применения ядерного оружия на более ограниченные конфликты, такие как война 2008 года с Грузией, но это предложение было отклонено. В конечном итоге доктрина 2010 г. ужесточила условия применения ядерного оружия. Если документ 2000 г. допускал их использование «в ситуациях, критических для национальной безопасности» России, то редакция 2010 г. ограничивала их применением в ситуациях, когда «само существование государства находится под угрозой». (В остальном ядерная составляющая военной доктрины принципиально не изменилась с 2000 г.)

Уроки подтверждены? Ядерное оружие привлекает внимание и вызывает страх. Но их полезность ограничена. За исключением самых экстремальных обстоятельств, ущерб, который они могут нанести, просто слишком велик и ужасен, чтобы угроза их использования была достаточно правдоподобной. Кроме того, ядерное сдерживание по своей сути является оборонительной стратегией, способной сдерживать нападение, но неспособной поддерживать активную внешнюю политику. Соединенные Штаты, благодаря своей обычной военной мощи, способны проводить активную внешнюю политику, и это уже давно является предметом зависти российских политиков и военных лидеров.

Версия российской военной доктрины 2000 года характеризовала ограниченное применение ядерного оружия как временную меру, на которую можно полагаться только до тех пор, пока Россия не сможет разработать более современный потенциал для нанесения обычных ударов, аналогичный тому, что имеется у Соединенных Штатов. Усилия России по развитию такого потенциала ведутся уже более десяти лет. Сначала прогресс был медленным из-за хронического недофинансирования и плохого состояния оборонной промышленности России. Неудовлетворительные действия обычных вооруженных сил России во время войны 2008 года в Грузии заставили многих отвергнуть идею о том, что Россия когда-либо сможет сравниться с Соединенными Штатами в обычных возможностях. Но Москва извлекла уроки из своего грузинского опыта, и усилия по модернизации за последние пять лет активизировались.

Сегодня Россия может похвастаться новым поколением крылатых ракет большой дальности воздушного и морского базирования, а также современными баллистическими и крылатыми ракетами малой дальности и высокоточными гравитационными бомбами. Теоретически крылатые ракеты могут нести ядерные боеголовки, но их предполагаемая роль в первую очередь обычная. Кроме того, российская спутниковая группировка ГЛОНАСС теперь обеспечивает точное наведение и связь по всему миру. Россия также приступила к разработке потенциала глобального удара по аналогии с американской инициативой «Быстрый глобальный удар» в виде новой межконтинентальной баллистической ракеты, которая, по словам военных, в первую очередь предназначена для переноски обычных боеголовок.

Проведенные в прошлом году военные маневры, известные как «Запад-2013», были, по-видимому, первыми крупномасштабными российскими учениями с 2000 года, в которых не использовалась имитация применения ядерного оружия. Это намекает на то, что Москва стала более уверенной в своих обычных возможностях. Поскольку эти возможности продолжают улучшаться, Россия, вероятно, будет меньше полагаться на свое ядерное оружие. Но этот сдвиг существенно изменит ландшафт евразийской безопасности.

Если Россия сможет проецировать военную силу так же, как Соединенные Штаты проецируют силу в Косово, Ираке и Ливии, Москва, вероятно, станет более напористой в своей внешней политике. Это, в свою очередь, повлияет на политику НАТО. Североатлантический союз, в значительной степени благодаря доминированию США в обычных вооруженных силах, смог в последние годы уменьшить (хотя и не устранить) свою зависимость от ядерного оружия. Но если Россия начнет сокращать разрыв в обычных вооружениях с Соединенными Штатами, некоторые страны НАТО могут возразить, что ядерное сдерживание должно восстановить часть своего прежнего значения.

Таким образом, хотя опора России на ядерное оружие, включая его «ограниченное» применение, не способствует международной безопасности, вероятная альтернатива также вряд ли повысит безопасность.